Танец Огня.

— Не пожалеть бы тебе об этом, мадемуазель Лоран… — и сбежал по ступенькам вниз.

Лора пожала плечами и вернулась к открыванию замка. Странный он, этот Мищенко… Что он может ей сделать? Какие глупые пугалки… Хотя… может, зря она с ним так? Глаза у него все-таки очень красивые…

Глава 5 Сказал «а», говори «б»!

Львы — прирожденные полководцы. Они всегда в действии, умело руководят другими людьми.

Через два дня прямо на уроке геометрии в тишине класса Лорин мобильник выдал ужасающую трель. Обычно в школе она телефон отключала, а тут вдруг забыла.

— В чем дело? — строго спросила математичка, перестав попеременно тыкать прозрачной указкой в пару начерченных на доске не слишком равнобедренных треугольников. — Сколько можно говорить про мобильники? В зубах уже навязло!

— Простите… — прошептала Лора, почему-то предчувствуя недоброе. — Можно я выйду? По пустякам мне в школу не звонят. — И, не дожидаясь разрешения учительницы, она бросилась из класса. В коридоре девочка нажала на нужную кнопку и почему-то истошно закричала: — Алло!!

Ей ответила Мария Антоновна:

— Лорочка! Лорочка! Егорушку забрали!

— Куда забрали?! — Лора крикнула это так громко, что из класса высунулась Раиса Никитична и уже с тревогой спросила:

— Что у тебя случилось, Рябинина?

Лора не могла ответить учительнице, потому что Мария Антоновна говорила ужасные вещи:

— В милицию! Два таких здоровых бугая приходили! Утверждали, что Егор совершил какой-то разбой… что ли… Бред сумасшедшего!

После этих слов женщина закашлялась, а потом стала задыхаться.

— Раиса Никитична! — обратилась Лора к учительнице. — У меня… в общем… родственнице плохо… У нее сердце… укол надо срочно… Разрешите мне уйти…

— Да-да, конечно! Сейчас напишу записку, чтобы охранник тебя выпустил из школы.

— Некогда, Раисочка Никитична! Человек умереть может… Проводите меня, пожалуйста, к выходу!

Лицо Лоры было настолько встревоженным, что учительница не смогла отказать, и они вместе побежали по лестнице на первый этаж.

Дверь в квартиру Майоровых была открыта. Лора с ужасам прошла в коридор. Слабый голос едва был слышен в коридоре:

— Лорочка, ты?

— Я! — Лора вбежала в комнату. — У вас дверь чуть ли не нараспашку! Кто хочет, войти может!

— Мне уже ничего не страшно… — с трудом проговорила Мария Антоновна, нелепо откинувшаяся на спинку дивана. — Если Егор… если с Егором… — И она заплакала, надрывно и тяжко.

У Лоры перехватило дыхание от жалости и сострадания, но, резко дернув плечами, она взяла себя в руки и сказала:

— Поплачьте немного… поплачьте… Сейчас сделаем укол, а потом вы мне все расскажете…

— Да я уже почти все рассказала… Егорушка сегодня не смог пойти в школу, поскольку с утра мне было так плохо, что пришлось вызывать «Скорую». А потом… — Мария Антоновна опять горько всхлипнула, — …пришли эти… со своими нелепыми предположениями, будто он… он… Да он не мог ничего такого сделать…

Лора властным жестом заставила женщину лечь, ввела ей лекарство и, как могла мягко, спросила:

— И все-таки в чем его обвиняют?

— Какой-то детский сад разорили… продукты унесли, все изгадили… И будто на стене роспись Егорушки…

— Что за ерунда? Какая еще роспись?

— Понимаешь, Лорочка… милиционер один… гадкий такой… низенький… с родимым пятном во всю щеку… так вот он сказал, будто во всю стену одной из игровых комнат того детского сада красуется надпись «Майор»… Мы же Майоровы…

— Как во всю стену? — продолжала не понимать Лора. Она уронила пустой шприц на пол.

— Я тоже удивилась, разве можно на всю стену… А он сказал, что подпись сделана этим… как он теперь называется… не пульверизатор, а… — Мария Антоновна закрыла глаза, пытаясь подобрать нужное слово.

— Баллончик, что ли?

— Да! Точно! Он так и сказал — из баллончика… Графф… графо… — опять замялась женщина.

— Граффити? — подсказала Лора.

— Наверно… слово для меня такое необычное…

Лора в задумчивости подняла шприц, повертела его в руках и произнесла:

— Зачем же было подпись оставлять…

— Да не стал бы он оставлять никакой подписи, если даже вдруг решился бы на разбой, хотя это совершенно невозможно! — Мать Егора, как и всегда после укола, порозовела, и даже голос ее несколько окреп, несмотря на переживания.

— Мария Антоновна! Отвлекитесь от идиотской подписи… и вообще от всякой ерунды, — начала Лора. Она еще раз всмотрелась в лицо больной и решила, что продолжить все же можно: — Подумайте, мог ли Егор решиться на разбой по какой-то… ну… самой отчаянной причине? Не говорите сразу, что не мог! Подумайте: что могло толкнуть его на такой поступок?

— Ничего!

— Ну… предположите хотя бы!

— Лорочка, это совершенно невозможно предположить, но я попробую… У нас, конечно, плохо с деньгами… На лекарства уходит очень много. Питаемся… нехорошо. Он, конечно, мог бы… вот, например… продукты… украсть… хотя это ни в какие ворота… но чтобы при этом еще и вандализмом заниматься… что-то крушить… Нет! Он этого сделать не мог!

— А может, он был не один? Те, другие, крушили, а он только продукты взял?