Танец песчинок

Дверь за спиной распахнулась. Я обернулся, ожидая кого угодно, но это оказался всего лишь Шустер. В тусклом свете лампы его очки казались абсолютно чёрными. Он посмотрел сначала на меня, потом на труп, а затем как-то разом обмяк, потеряв весь запал. Даже полы плаща прекратили трепетать, хотя в том драматическом эффекте повинен был утихший сквозняк. Стянув маску на шею, Шустер шагнул к стойке и склонился над убийцей.

Я же, подхватив стоящий рядом стул, подошёл к столику с двумя подозреваемыми, развернул стул спинкой вперёд и присел.

– Повторяю вопрос: кто из вас это сделал? Или, быть может, вы вместе?

– Не понимаю вас, детектив, – тон Рюманова был тихим и печальным. – Что вы пытаетесь сказать?

– Я пытаюсь сказать, многоуважаемый барон, что сейчас на моих глазах произошло убийство человека, замаскированное под самоубийство. Под нелепое, абсолютно ирреальное самоубийство. Мы можем сто раз повторить подобный трюк, и преступник выживет. Здесь не обошлось без ваших церковных фокусов. Впрочем, может спросим хозяйку заведения?

– Отвянь, Грабовски, – Легба была не столь дружелюбной, как барон. – Ты пришёл в мой бар, потому что я тебя позвала. Я могла просто прикончить этого типа и даже не сообщить, что он здесь был. А после ты искал бы его до скончания веков.

– Зато теперь ты отвела от себя все подозрения, разве нет?

– Ты идиот? – взгляд пылал злостью. – Заметь, я спрашиваю, Грабовски. Потому что если бы так думала, то, разумеется, устроила бы этот балаганный трюк. Ты прав, всё выглядит, как дешёвый фокус, но фокусник не я, а кто-то другой.

– Барон? – я вновь обратился к Рюманову. – Что говорит нам Перун-Апостол о подобных происшествиях?

– Что случайности – часть жизни.

– Благодарю покорнейше, теперь буду знать.

Я едва сдерживал злость, но первый порыв прошёл – у меня не было никаких доказательств, одни теории. Барон и Легба сидели передо мной, когда всё произошло. Не было каких-то странных звуков, магических обрядов или ещё чего, что обычно предшествует демонстрации божественной силы. Это было идеальное алиби, и, возможно, именно его они и добивались.

Когда живёшь в городе, где ежедневно один проповедник сменяет другого, а их проповеди напоминают соревнование фокусников, то поневоле привыкаешь к этому балагану. Чтобы кого-нибудь завлечь, требуется устроить шоу, но никто не говорил, что всё тоже самое нельзя устроить незаметно.

Дешёвым трюкачом сейчас выглядел я сам. Даже не трюкачом – простым клоуном, который в очередной раз получил тортом в морду и этим всех насмешил.

– И что теперь делать будем, а?

– Вы хотите совета, княже, или же просто интересуетесь нашими дальнейшими планами?

– Я интересуюсь, как быстро вы окажетесь за решёткой.

– Грабовски, – Легба наклонилась над столом, чтобы оказаться чуть ближе. – Веди себя как мужик, а не нытик. Что тебя больше волнует? Что потерял убийцу Дока? Если хочешь, я слеплю тебе из этого трупа простенького зомби. До суда он продержится, а потом тихо и мирно умрёт в камере. Устроит?

– Меня устроит, если ты захлопнешь свою пасть!

Я встал, но тут же вскочил и барон:

– Советую вам извиниться, княже. А иначе мне придётся вызвать вас на дуэль.

– В Медине не бывает дуэлей, только пьяные драки в подворотнях.

– Значит, случится первая. Впрочем, если вам больше нравится, я вызову вас именно на пьяную драку. Выбирайте подворотню!

Минуту мы сверлили друг друга взглядами, а затем я почувствовал на плече руку Шустера. Его голос, лишённый привычного сарказма, тихо и спокойно произнёс:

– Детектив Грабовски приносит вам официальные извинения, Легба фон Гётце. Мой коллега несколько не в себе и расстроен тем, что произошло. Примите заодно извинения от меня и от всей полиции Медины.

Легба задумчиво водила указательным пальцем по губам. От меня не укрылся взгляд, которым она обменялась с бароном.

– Вы принимаете извинения? – терпеливо спросил Шустер.

– От вас – да.

– Хорошо. Сейчас сюда подъедут мои коллеги. Думаю, мы закончим до обеда, и вы сможете открыть бар в обычное время.

Легба пожала плечами, показывая, что сейчас это волнует её меньше всего. Затем Шустер аккуратно и настойчиво оттащил меня к барной стойке и усадил на стул. На такой же, с какого недавно свалился убийца. К горлу подступил истеричный хохот. Я перегнулся через стойку и разжился половиной бутылки виски. Стакан мертвеца, разумеется, трогать не стал.

Развернув газету, прихваченную у Римуса, я расстелил её на стойке. С открытой страницы на меня смотрел портрет Дока. Убийство не осталось тайной в таком маленьком городе. В статье вновь вспоминалась история приезда Дока в Медину, но, к счастью, о других странностях произошедшего убийства, пока ещё никто не разболтал. С одной стороны – это позволяло автору строить фантастические версии, а с другой – все они были ничуть не фантастичней реальности.