Танец с драконами

— Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу, — торговец сыром захохотал так сильно, что Тирион испугался, как бы тот не лопнул. — Все золото Утеса Кастерли, почему бы и нет?

— Золото можешь забрать, — сказал карлик, чувствуя облегчение от того, что его не затопило полупереваренными угрями и сладостями из магистерского брюха, — но Утес — мой.

— Именно так, — магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку. — Как думаешь, король Станнис вернет его тебе? Мне говорили, он ставит законы превыше всего. Твой брат надел белое, поэтому по закону Вестероса ты — законный наследник.

— Станнис, может, и подарит мне Утес, — кивнул Тирион. — Но есть еще крохотная проблема — цареубийство и убийство отца. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. Но с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?

— А зачем еще тебе отправляться на Стену?

— Станнис на Стене? — Тирион почесал нос. — Что, семь проклятых адов, Станнис делает на Стене?

— Дрожит от холода, я полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему следовало отправиться туда.

Тирион стал подозревать, что та конопатая прачка знала больше слов на Общем языке, чем пыталась показать.

— Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли ее королевой.

Иллирио улыбнулся, когда слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.

— Что бедное дитя тебе сделало, раз ты решил ее убить?

— Даже убийцы родичей не убивают всех своих родных, — обиделся Тирион. — Я сказал, что собираюсь короновать ее, а не убить.

Торговец сыром проглотил черешню.

— В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать ее — все равно, что убить. Дорн, может, и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна мало. Если ты настолько умен, как утверждали наши друзья, ты это и сам понимаешь.

Тирион взглянул на толстяка другими глазами. Он прав в обоих случаях. Короновать ее — все равно, что убить. И я это понимаю.

— Пустые угрозы — это все, что у меня осталось. Эта, по крайней мере, заставит мою сестренку залиться горючими слезами.

Магистр Иллирио вытер сливки со рта тыльной стороной толстой ладони.

— Дорога к Утесу Кастерли проходит не через Дорн, мой маленький друг. И не вьется вдоль Стены. Но я уверяю тебя, такая дорога есть.

— Меня ведь признали изменником, цареубийцей и убийцей отца.

Эти разговоры о дорогах раздражали его. Он что, считает все это детскими играми?

— То, что сделал один король, другой может отменить. У нас в Пентосе есть принц, мой друг. Он устраивает балы и пиры, и разъезжает по городу в паланкине из слоновой кости и золота. Перед ним всегда шествуют три герольда: один с золотыми торговыми весами, второй — с железным мечом войны, а третий — с серебрянной плетью правосудия. В первый день каждого года он должен лишить девственности одну деву полей и одну деву морей, — Иллирио подался вперед, положив локти на стол. — Но если пропадут посевы или будет проиграна война, мы режем ему глотку, дабы умилостивить богов, и избираем нового принца из числа сорока семейств.

— Напомни мне никогда не пытаться стать принцем Пентоса.

— А разве в твоих Семи Королевствах как-то по-другому? В Вестеросе нет ни мира, ни правосудия, ни веры… а скоро не станет и еды. Когда люди мрут от голода или дрожат от страха, они ищут спасителя.

— Они могут искать, но если все что они найдут — это Станнис…

— Нет. Не Станнис. И не Мирцелла, — желтая улыбка стала шире. — Другого. Сильнее Томмена, великодушнее Станниса и с большими правами на трон, чем у Мирцеллы. Спаситель явится из-за моря, чтобы перевязать кровоточащие раны Вестероса.

— Прекрасные слова, — но Тириона они не впечатлили. — Слова — это ветер. И кто же он, этот проклятый Спаситель?

— Дракон, — торговец сыром увидел выражение его лица и рассмеялся. — Дракон с тремя головами.

Дейенерис

Она слышала, как мертвец поднимается по ступеням. Медленный, равномерный звук шагов опережал его, отзываясь эхом среди пурпурных колонн зала. Дейенерис Таргариен ожидала его на скамье из черного дерева, которую сделала своим троном. Ее глаза были сонными, а серебряно-золотые волосы растрепаны.

— Ваше Величество, — сказал Барристан Селми, лорд-командующий ее Королевской гвардии, — вам не нужно смотреть на это.

— Он умер за меня, — Дени стиснула на груди львиную шкуру. Под ней легкая белая льняная туника прикрывала ее до середины бедра. Ей снился дом с красной дверью, когда Миссандея разбудила ее. Одеваться было некогда.

— Кхалиси, — прошептала Ирри, — вы не должны прикасаться к мертвецу. Это к несчастью — прикасаться к мертвым.

— Только, если не вы сами убили его, — Чхику была крупнее Ирри, с широкими бедрами и тяжелой грудью. — Это всем известно.

— Известно, — согласилась Ирри.