Танец с драконами

Визерион хлестал хвостом из стороны в сторону, колотя по стволу дерева с такой силой, что к ногам Дени упала груша. Расправив крылья, он даже не взлетел, а запрыгнул на парапет. Он растет, подумала она, когда дракон поднялся в небо. Они все растут. И скоро станут достаточно большими, чтобы выдержать мой вес. Тогда она полетит, как летал Эйегон Завоеватель, все выше и выше, пока Миэрин не станет таким маленьким, что она сможет заслонить его пальцем.

Она наблюдала, как Визерион поднимается, увеличивая круги, пока тот не скрылся за мутными водами Скахазадхана. Только тогда Дени вернулась в пирамиду, где ее ждали Ирри и Чхику, чтобы расчесать волосы и нарядить, как и подобает королеве Миэрина, в гискарский токар.

Одеяние было нескладным — длинная, свободная, бесформенная простыня, которую обматывали вокруг бедер, под одной рукой и через плечо, тщательно укладывая и выставляя напоказ свисающую бахрому. Обмотанное слишком свободно, оно грозило упасть. Обмотанное слишком туго — запутывало, связывало и вынуждало спотыкаться. Даже обмотанный должным образом токар приходилось постоянно придерживать левой рукой. Перемещение в токаре требовало мелких шажков и прекрасного равновесия, чтобы не наступить на неуклюже стелющуюся бахрому. Это была одежда не для тех, кто должен работать. Токар был одеждой господ, символом их богатства и власти.

Захватив Миэрин, Дени хотела запретить токары, но советники переубедили ее.

— Матерь Драконов должна носить токар, иначе ее возненавидят навеки, — предупредила Зеленая Грация Галазза Галар. — В вестеросской шерсти или в платье из мирийского кружева Ваше Сиятельство всегда будет среди нас посторонней, нелепой чужеземкой, варварской завоевательницей. Королева Миэрина должна быть леди Старого Гиса.

Бурый Бен Пламм, капитан Младших Сыновей, объяснил доходчивее:

— Тому, кто хочет быть королем кроликов, лучше бы носить длинные уши.

Длинные уши, выбранные ей сегодня, были сделаны из легкого белого полотна с бахромой из золотых кисточек. С помощью Чхику и с третьей попытки у нее, наконец, получилось правильно обмотать вокруг себя токар. Ирри принесла корону, выкованную в форме трехголового дракона, символа ее дома. Кольца его тела были из золота, крылья — из серебра, а три головы — из слоновой кости, оникса и нефрита. Еще до конца дня от ее веса шея и плечи Дени одеревенеют и будут ныть. Корона не должна легко сидеть на голове. Кто-то из ее венценосных предков однажды сказал это. Кто-то из Эйегонов, но который? Пять Эйегонов правили Семью Королевствами Вестероса. Мог бы быть и шестой, если бы псы Узурпатора не убили сына ее брата, когда тот был еще грудным младенцем. Если бы он выжил, я бы могла выйти за него замуж. Эйегон был бы мне ближе по возрасту, чем Визерис. Когда Эйегон с сестрой были убиты, Дени только зачали. Отец детей, ее брат Рейегар, погиб еще раньше от руки Узурпатора на Трезубце. Ее брат Визерис умер в Вейес Дотраке, вопя от боли, с короной из расплавленного золота на голове. Они и меня убьют, если я позволю. Ножи, погубившие Стойкого Щита, предназначались для меня.

Она не забыла детей рабов, которых Великие Господа прибили гвоздями к столбам вдоль дороги от Юнкая. Их было сто шестьдесят три, по ребенку на каждую милю, прибитых к мильным столбам с вытянутой рукой, указывающей ей путь. Когда Миэрин пал, она приказала развесить по столбам столько же Великих Господ. Их медленная кончина сопровождалась роями мух, а зловоние долго еще ощущалось на площади. И все же иногда ей казалось, что она зашла недостаточно далеко. Миэринцы были коварными и упрямыми людьми, сопротивлявшимися ей на каждом шагу. Они освободили своих рабов, да… но тут же наняли их обратно в качестве слуг за такую ничтожную плату, что многие едва могли себя прокормить. Те же, кто был слишком стар или слишком юн для работы, были просто выброшены на улицу вместе с больными и калеками. И все равно Великие Господа собирались на вершинах своих пирамид, чтобы пожаловаться на драконью королеву, заполонившую их прекрасный город толпами немытых нищих, воров и шлюх.

Чтобы править Миэрином, я должна завоевать миэринцев, как бы я их ни презирала.

— Я готова, — сказала она Ирри.

Резнак и Скахаз ожидали ее на вершине мраморной лестницы.

— Великая королева, — объявил Резнак мо Резнак. — Вы так ослепительны сегодня, что я боюсь смотреть на вас.

На сенешале был темно-бордовый шелковый токар с золотой бахромой. Маленький потный человечек пах так, словно искупался в духах, и разговаривал на ломаном высоком валирийском, сильно искаженном и приправленном густым гискарским рычанием.

— Ты очень любезен, — ответила Дени на том же языке.