Танец с призраком

– Мама! – воскликнула Эва нетерпеливо. – Мы с ним дружили. Если господин Викстрём позвонит еще, передай ему, что я благодарна и у меня всё хорошо.

– И всё?

– Да, больше ничего не говори.

– Эва, подожди. Может, лучше…

– Мама, я тебе больше ничего не могу сказать. И, пожалуйста, сама ему ни в коем случае не звони. Ты лучше выброси все эти номера. И первый, и второй.

* * *

После разговора с мамой Эва несколько дней маялась, а ведь теперь ей нельзя было этого себе позволять. Новое место, настоящая работа, куча дел, новые знакомые. Нельзя нырять в прошлое, потому что оно затянет, не даст свершиться тому хорошему, что ждет её впереди. Но как же это сложно!

Альф… Альф искал её, а не Свен. Он просил Ульфа связаться с ней. Он даже отца привлек к поискам.

На сердце было тяжело. Она порвала с той жизнью, но та жизнь не хочет рвать с ней. Ну ни в какую не хочет. Почему отец Альфа оставил свой номер телефона? Правильно ли она поступила, что твердо решила не звонить ему?

«Плохо, когда забывают друзей. Знает ли он? Знает ли он, что сделал его сын?» Она вспомнила, что отец Альфа был спонсором мотоклуба. Может быть, говоря о забывчивости, он имел в виду Свена? Но Свен ни разу ей не позвонил, пока она была в Варшаве. Она ждала долго – месяц или больше, но он не пытался выйти с ней на связь. А вот Альф использовал все возможности. Она его отшила, а он всё равно пытался. Эва помнила, как умоляла Ульфа не давать Альфу её контакты.

«Может быть, позвонить Ульфу? – подумала она. – Пожалуй, сделаю-ка я это завтра, после репетиции». На завтрашний день была намечена первая большая встреча с главными участниками будущего сериала, и Эва не хотела тащить на это мероприятие свою шведскую жизнь. Мало ли что ей скажет Ульф…

Нет, наверное, надо попытаться всё-таки еще раз позвонить Свену. Самый последний раз. Вдруг с ним что-то случилось…

* * *

Поздно вечером Эва уселась перед телефонным аппаратом и стала набирать номер Свена. Нервы у неё были на пределе, и после двух или трех неудачных попыток справиться с кодами она уже подумывала о том, чтобы обратиться за помощью к телефонистке. Но на четвертый раз вроде получилось. «Лишь бы было слышно нормально», – молила она небеса, слушая длинные гудки.

Трубку на том конце взяли после второго звонка.

– Алло! – сказал радостный женский и, как показалось Эве, нетрезвый голос. – Говорите! Эй! Ну! Какого черта молчать!

Эва уже собиралась извиниться, нажать отбой и попытаться набрать номер еще раз (а если не выйдет, то тогда уже точно обратиться к телефонистке), как в трубке услышала голос Свена:

– Алло. – И в сторону: – Помолчи минуту, прошу тебя.

Эва не смогла выговорить ни слова. Секунды тянулись, как вечность. Что-то восклицала женщина на том конце провода – по всей видимости, протестуя против того, что у неё отобрали трубку. И что-то тихо так звенело. Где-то в космосе…

Опомнившись, Эва нажала на рычаг.

* * *

Страшная пустота. Как во сне, когда летишь в пропасть. Или протягиваешь руку за каким-то предметом – и просыпаешься, нащупав только воздух. Еще так бывает, наверное, когда… впрочем, какая теперь разница.

Эва подошла к зеркалу.

Она смотрела самой себе в глаза и видела, как расширились зрачки. Она чувствовала, как с каждой секундой пустота разрастается и вытесняет из неё все желания.

Её место было занято. Наверное, уже давно. Свен не искал её и не пытался выяснить, что случилось. Значит, не было ничего, что он хотел бы помнить.

Ни-че-го.

Глава 15. Ноябрь

Прошло три с половиной месяца. Альф работал на киностудии и работу свою обожал. Пройдя базовую подготовку, он приступил к освоению более сложных трюков. Он просто был создан для этой профессии, а она – для него. Вскоре его собирались отправить на неделю в Копенгаген, в тамошнюю школу каскадеров, где должен был состояться мастер-класс кого-то из звезд профессии – кого-то из тех, кто снимался в американских боевиках.

Когда летом отец, вернувшись из Варшавы, молчал как камень, и даже мать не знала, что ему удалось выяснить, Альф пережил это без эмоций. У него был четкий план, и он собирался его реализовать. Тот самый план, который он, выпив лишнего, озвучил Ульфу. Но это не было плодом пьяного угара: напротив, на трезвую голову идея нравилась Альфу еще больше. Это было действие, поступок, а не безысходность, в которой он столько времени варился и чуть не утонул.

Ему всегда нравился риск, и он ничего не боялся. А теперь тем более. Профессия каскадера, в которую он окунулся с головой, давала выход всему, что в нем накопилось. Боль из-за Эвы, страшная боль одиночества – всё это отступало на второй план, когда требовалось ползти по отвесной стене и страховать товарища, и так дубль за дублем. Ненависть к Свену давала силы преодолевать препятствия.

Мелкие травмы, конечно, случались, но реже, чем у товарищей по команде. Его прозвали «неубиваемый Альф», а он смеялся. «Ничего-то вы не знаете, – думал он. – Я мёртвый внутри. Мне просто нужно устроить так, чтобы мама не догадалась, что я сделал это своими руками».