Танец змей

Огромная ладонь, крепкая и затянутая в перчатку, схватила меня за шиворот, а вторая накрыла мне рот и глаза – я даже ахнуть не успел.

Я рычал и брыкался, пока меня волокли бог знает куда, а в глазах плясали звезды, поскольку одна из рук сдавливала мне лицо.

Я настраивал себя, что меня будут всячески пытать: изобьют до полусмерти, зарежут и выбросят в канаву… Я услышал звук открываемой двери, и воздух вокруг стал заметно холоднее.

Ладонь, закрывавшая мне лицо, сползла – рот по-прежнему был зажат, но глаза мои уже видели – густую черноту. Вторая рука ослабила хватку, и я услышал, как скрипнула дверь.

Та же самая рука пригвоздила меня к холодной отсырелой стене – неровная кирпичная кладка врезалась мне в спину. Пока я пытался вырваться, дверь захлопнулась, и я услышал металлический щелчок замка. Меня загнали в ловушку.

Перед лицом у меня вспыхнула спичка, и я даже ощутил жар ее пламени. Я заскулил и скорчился, испугавшись, что сейчас ее воткнут мне в глаз и тот расплавится, словно восковая свеча.

Пара налитых кровью, желтоватых глаз блеснула в свете огня.

Мне пришлось дважды сморгнуть, чтобы поверить в то, что я увидел. В тяжелую ладонь, сжимавшую мне рот, я промычал нечто, напоминавшее слово «Харрис!».

Тот кивнул, и я увидел его череп – идеально гладкий, весь изукрашенный татуировками. Он понял, что я его узнал. Лишь тогда он отнял руку от моего рта, но сразу прижал к губам палец, веля мне молчать.

Я резко вдохнул, внезапно почувствовав, как ноет сломанная рука. Похоже, я обо что-то ударился ею, пока отбивался. Я поднес больную кисть к груди и накрыл ее здоровой рукой.

– Они здесь? – шепнул я как можно тише. Харрис кивнул. – Все? И Девятипалый? И дамы? – Он снова кивнул, а затем вручил мне клочок бумаги, свернутый в рулон, как пергамент.

Я разгладил записку и прочел ее при свете огня. Почерк Макгрея я не спутал бы ни с чьим другим:

Люди П-М опасны. Они предадут нас. Приходи в паб «Братство садовников» на Гудрамгейт-стрит. Сейчас же. Убедись, что тебе не сели на хвост.

Ошарашен я не был, лишь утомленно застонал. В ту же секунду Харрис выхватил у меня записку, смял ее в шарик и проглотил. В буквальном смысле проглотил.

– Что он имеет в виду? – спросил я. – Мне грозит опасность? – Харрис закивал. – Нам нужно идти прямо сейчас?

Харрис снова кивнул, а я внезапно вспомнил о фотографии, спрятанной у меня комнате, о револьвере и деньгах лорда Солсбери…

– Я успею за оружием сходить? – спросил я.

Харрис посмотрел на меня с сомнением. Спустя миг он коротко кивнул мне и изобразил, будто щелкает пальцами, – поторопил меня. Он приоткрыл дверь на дюйм, выглянул в щелку, затем позволил мне выйти. И показал на пол – мне надлежало вернуться сюда же.

Я крался по коридору, стараясь двигаться как можно тише и быстрее. Благо Харрис затащил меня в чулан рядом с черной лестницей. Я взлетел на третий этаж и вскоре добрался до своей комнаты. Вот только…

Там был Боб – он курил, прислонившись к стене возле моей двери.

Он косо посмотрел на меня.

– А что ты в той стороне забыл? – требовательно осведомился он и кивком указал на лестницу посолиднее в нескольких ярдах от нас.

– Искал треклятую горничную, если тебе так надо знать, – ответил я с показательным негодованием в голосе, быстро отпер дверь, и вошел в комнату. И снова заперся, как можно громче бренча ключами и проклиная судьбу. Пока этот чертов громила стоит там, мне отсюда не выйти.

Сначала – главное, решил я и глубоко вдохнул. Я достал фотографию из-за плинтуса, забрал револьвер, пули и толстый бумажник, по-прежнему туго набитый банкнотами.

На одну неприятную секунду я засомневался, стоит ли надевать пальто и шляпу. Я выглянул в окно – во дворе вокруг единственного фонаря порхали крупные хлопья снега. Там, должно быть, лютая стужа. Но опять-таки, если я выйду из комнаты и Боб увидит, что я одет в уличное…

Тут кто-то закричал.

Это был женский голос, за которым раздалось тихое, но зловещее рычание. Боб сорвался с места – его тяжелая поступь удалялась, затем под его ботинками заскрипели ступени.

Терять время было некогда. Я тотчас накинул пальто, отпер дрожащей рукою дверь и, так и не успев схватить шляпу, метнулся к черной лестнице.

Едва я занес ногу над ступеньками, как услышал жалобный писк горничной. Той самой, что днем приносила мне чай.

– Это не я! Это не я, сэр! – в отчаянии верещала она этажом ниже. – Я даже в комнату к вам не заходила!

На долю секунды меня охватил порыв бежать дальше, но тут Шеф взвыл как дикий зверь:

– Ах ты, лживая ведьма!

За этим его воплем последовал звук двух ударов – кулаком по плоти, и бедная девушка завизжала от боли.

Я помчался обратно к парадной лестнице, на ходу вытаскивая револьвер. О том, как ужасно целюсь левой, я вспомнил, когда уже был на лестничной площадке, где Шеф тряс за плечи девушку, а Боб стоял рядом.

– Ты украла ее, лживая тварь!

– Это не я! Это не…