Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Таня сползла вниз на своей подушке — так, чтоб их с Ванькой лица оказались на одном уровне. Над смятым краем наволочки торчали только васильковые глаза в обрамлении густых светлых ресниц и лохматая макушка. Таня смотрела в эти глаза и в полной мере ощущала нахлынувшую на неё колоссальную привязанность к упрямому, угловатому, но всегда такому сострадательному, преданному и просто хорошему Ваньке, что хотелось обнять его и никогда больше никуда от себя не отпускать. Какой ещё, к лешему, Бейбарсов? У неё с ним уже давно всё закончено и восстановлению не подлежит. В тот момент, полулежа, закутавшись в тёплое одеяло, рядом с оживлённо жестикулирующим и обсуждающим с ней сложившуюся в школе ситуацию Ванькой, Тане действительно показалась абсурдной мысль, что она могла выбрать кого-то, кроме него.

Но тут, разрушая восстановившуюся было идиллию, в магпункт, держа в руках целую кучу каких-то разноцветных склянок и перевязанных в пучки сушёных трав, влетела покинувшая его пару минут назад непосредственная хозяйка. Ягге была явно не в духе и, заметив Валялкина, разгневанно зашипела на него:

— Это ещё что такое? Ты почему ещё до сих пор здесь? Ей покой нужен! А ну марш отсюда, и чтоб до завтра я тебя в радиусе пяти километров отсюда не видела! — старая богиня сердито замахала на Валялкина руками, и парню, на пути к выходу с сожалением оборачивающемуся на Таню, пришлось покинуть магпункт.

Водружая принесённые склянки на соседнюю с Таниной тумбочку и одновременно поправляя сползший с головы ярко-красный шёлковый платок, прошитый золотыми нитями, Ягге уже не так негодующе пробурчала, обращаясь к девушке:

— Уф, совсем тебя, бедную, поди замучили? И минуты спокойно отдохнуть не дают — смотри, какие круги под глазами! Небось всю ночь из-за этого горе-некромага не спала? — проворчала Ягге, косясь на Таню своим проницательным взглядом, и внучка Феофила в этот момент ощутила, что очень даже не смутно догадывается, от кого телепат-Ягун унаследовал свои нехилые способности.

— Да не прячь глаза, Танька, знаю же, что угадала, — усмехнулась старушка, закуривая свою неизменную вишнёвую трубку и опускаясь на край Таниной постели. — Ох и принесла же его нелёгкая! Чует моё сердце, что-то ещё будет…

Ведьма слегка удивлённо взглянула на задумавшуюся о чём-то богиню. Мрачный тон её голоса дочке Леопольда Гроттера совсем не понравился. Но в тот момент, когда она хотела поинтересоваться у Ягге о смысле, контексте и заодно подтексте её речей, в дверь опять постучали, и Ягге, подскочив на месте, метнулась открывать, на ходу негодующе бормоча:

— Да что же это такое? На месте всех прокляну, даром, что светлая! Девочку чуть не прихлопнули, а тут табуны носятся — двери закрывать не успеваешь. Вот я сейчас кому-то!..

Старушка рывком распахнула дверь и обнаружила на пороге смущённо покашливающего директора школы, который, похоже, слышал гневную тираду хозяйки магпункта. Впрочем, Ягге это нисколько не смутило.

— Сарданапал! Ну хоть ты-то мог потерпеть?! О Древнирова борода, за что мне это? Какой порядок может быть в школе, если её директор ведёт себя не мудрее, чем его собственные ученики? — старая богиня отчитывала Сарданапала, как нашкодившего мальчишку, и Тане даже показалось, что у того покраснели уши. Но бывшая ученица всё же пришла к выводу, что ошиблась, потому что академик ответил совершенно невозмутимым тоном.

— Ягге, ну не сердись. Я всё прекрасно понимаю, но мне необходимо узнать у Тани подробности нападения, ты же понимаешь… Клянусь, это не займёт много времени, всего лишь пять минут! — и Сарданапал клятвенно приложил руку к сердцу, хотя в глазах у него плясали смешинки.

— Да знаю я, знаю… Но мог бы и подождать с расспросами, не маленький ведь! — проворчала Ягге, всё-таки впуская академика в магпункт, и, шурша юбками, удалилась в примыкающую к помещению спальню.

Сарданапал подошёл к Таниной постели и, улыбаясь краем тонких губ, окинул отнюдь не весёлым взглядом стены магпункта.

— Здравствуй, девочка моя. Ну, вот ты и опять здесь.

Таня невольно тоже улыбнулась.

— Да уж… Кажется, в этом месте я за свою учёбу в Тибидохсе побывала больше раз, чем во всём остальном замке, академик!

— И почти каждый чуть не стоил тебе жизни, — грустно добавил Сарданапал, и его взгляд задержался на Таниной перетянутой бинтами руке. — Я смотрю, здесь на славу потрудилось мощное проклятие?

Таня, хмуро кивнув, тоже взглянула на руку. Сейчас она болела даже больше, чем ночью, но теперь, в отличие от обжигающего раньше огня, правую часть тела словно сковали глыбами льда. Ягге, регулярно менявшая бинты и опаивающая больную нескончаемыми зельями, была изрядно обеспокоена: раны, оставленные невидимыми клинками, не спешили заживать и практически не переставали кровоточить. Если бы не имеющиеся в магпункте в избытке крововосполняющие зелья, Таня к этому времени уже умерла бы от потери крови. А попади заклятие не в руку, а в грудь — как проболтался проинформированный бабусей Ягун, — погибла бы дочь Леопольда почти мгновенно, но совсем не безболезненно.