Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Пока хозяйка магпункта разбиралась с непрошеными гостями, Баб-Ягун, Ванька и подошедшая Гробыня уже вовсю пытали Таню, желая немедленно и во всех душераздирающих подробностях слышать, что произошло с ней вчера вечером. Тем временем Гроттер в некоторой нерешительности оглядывала друзей, прикидывая, как много она может им рассказать. Наконец она, вздохнув, села на кровати и, поплотнее закутавшись в одеяло, тем самым спасая себя от риска продрогнуть до костей, поведала жаждущим информации о своём вчерашнем «приключении» всё. Умолчав при этом «всё», естественно, про встречу с Бейбарсовым. Вряд ли Ваньку (да и Ягуна тоже) обрадовало бы сообщение, что Глеб опять появился в школе — хватило пока и того, что новость о сенсационном восстановлении некромагов в колдующие ряды уже дошла до них с появлением Жанны и Лены. К тому же, Бейбарсов просил её не говорить об этом, да и самой Тане не хотелось рисковать: Ягун и Гробыня, конечно, друзья хорошие, но язык у них функционирует отдельно от мозга. Случайно проболтайся кто-нибудь из них, Глеба — припомнив ему разом все прошлые грехи, якобы прощённые после потери дара, — наверняка поймают и на этот раз точно засадят в Дубодам. По этой же причине ведьме пришлось скрыть от друзей и их ночной разговор.

— Опа, вот это уже любопытно! — оживилась мадам Склепофф, когда Таня упомянула о неизвестном кольце Света. Небрежно закинутая на другую нога в кокетливом чулке слетела с округлого колена, и Склепова твёрдо зафиксировалась обеими каблуками на полу, жадно качнувшись вперёд на табурете. Цепкий ум лысегорской ведущей, как всегда, улавливал самые мелкие, но важные детали.

— Гроттерша, а, Гроттерша, вот ты мне скажи, — хитро прищуривая разномастные глазки, начала Склепова. — Почему везде как не неприятности, так там ты, а? Как не барахло какое-нибудь, колечки там, контрабасы, пенсне, табуретки Древнира — так и ты на месте. Свинство это, Танечка, глобальное! А другие когда геройствовать будут? Вот мне, например, тоже мир спасти разок хочется, опять же, карьере не повредит, а нет-с! Гроттерша уже скачет мимо на белой кобыле спасать вселенную. А ведь Гробуличка, между прочим…

Гробыня прервала свой трагический монолог по причине неожиданного появления в магпункте порядком раскрасневшегося на морозе пухленького купидончика. Вручив ей конверт и поймав небрежно брошенную Гробыней пару конфет с абрикосовой начинкой, которые та, по всей видимости, уже заготовила для почтальона заранее, он удалился в окно. Но уже через пару секунд передумал и, вернувшись, вылетел через дверь. Таня, успевшая заметить синие уши диатезного младенца, поняла, что он их просто-напросто едва не отморозил.

Склепова, больше не обращая на почтальона своего драгоценного внимания, быстро распечатала конверт и углубилась в чтение.

— Ой, всё, Гроттерша, поздравляю! — через пару минут громко выдала мадам Склепофф, отрывая любопытный взгляд от только что прочитанного письма и торжественно протягивая Тане руку.

— Спасибо. С чем? — уточнила драконболистка, с энтузиазмом пожимая Склеповскую ладонь.

— С влипанием в очередную историю, разумеется! — патетично воскликнула лысегорская телеведущая, помахав перед носом у рыжеволосой ведьмы распечатанным конвертом. — Напали-то на тебя вчера не люди Кощеева. Точнее, маги, нанявшиеся на службу к Мраку — вот, документ подтвердит! — хмыкнула Гробыня, сверяясь с письмом.

Таня ошарашено моргнула. Ягун и Ванька переглянулись, затем подозрительно уставились на клочок бумаги в руках у Склеповой.

— Минуточку, Склеп. С чего ты это взяла? — нахмурилась Гроттер.

— У меня, сиротка, свои источники информации имеются, — довольно хмыкнула Гробыня, покровительственно хлопая Гроттер по плечу. Затем, видимо, решив, что её работа здесь сделана, поднялась со своей табуретки и, церемониально чмокнув Таню в щёку, умчалась в неизвестном направлении, сославшись на какие-то туманные, но очень неотложные дела.

Ягун проторчал с ними ещё немного, но как мудрый друг, вскоре тоже поспешил удалиться из магпункта, смывшись вслед за Гуниной женой.

Когда за внуком Ягге с негромким стуком закрылась дверь, Ванька снова обернулся к Тане и улыбнулся ведьме своей широкой, такой прям Валялкинской улыбкой.

— Опять ты нашла себе на голову приключений. А я опять за тебя переживаю, — вздохнул он и улёгся животом на кровать, подмяв под себя стащенную с соседней койки подушку и обнявшись с ней.

— Что, ностальгия мучает?