Танки не лгут

— Я не знаю точно, — покачал Хилд головой. — Могу только догадываться. Увидел других детей, узнал как-то о том, как живут остальные… Его растили в полной изоляции — считали, что его магия уникальна и самобытна именно потому, что не сформировалось изначально навязанного стереотипа. До определенного возраста он не видел, как колдуют другие маги, и выработал свой путь. Честно говоря, я считаю это правильным, — он вздохнул. — Хотя и довольно печальным. Но у него были самые лучшие условия, какие только можно найти на этой планете.

Возмущение, вспыхнувшее внутри от мысли, что человека можно запихать коробку и держать там годами, быстро улеглось. Было ли это такой уж плохой участью по сравнению с жизнью большинства людей в Урбе? Любому навыку нужна была практика, и магия не была исключением. Даже если у людей в низовьях Урбы рождались маги, шанса набрать силу, достаточную, чтобы когда-нибудь вступить в союз с мехом, у них практически не было. Хотя один такой случай Эван знал…

Матери и сыну повезло — они жили в хорошем прочном коробе с крепким замком. Мать умерла то ли от болезни, то ли еще от чего-то, когда ребенку было всего четыре года. Несколько лет он использовал ее плоть, совершенствуясь в колдовстве, и в итоге смог открыть замок и выбраться наружу. Он вырос в достаточно сильного мага смерти и даже мог бы при желании частично обновить Танк. Но более отвратительного и страшного человека Эван никогда не встречал.

— Что будет, если он вернется? — вопрос дался нелегко, но Эван почувствовал, что просто обязан спросить.

— Однажды он возглавит Орден, — Хилдебранд посмотрел ему прямо в глаза. — Но до этого момента… Черт его знает, как все сложится. Давить и манипулировать будут со всех сторон, и каждый вздох будет рассмотрен под микроскопом. Но это единственная возможность стать тем, кем он может стать.

С ответом Эван не спешил. Он смотрел в серые глаза ветрогона, со всей очевидностью понимая: сказанное сейчас не было попыткой убедить его, уговорить отправить Ника обратно. Хилдебранд констатировал факт — ну или то, что считал фактом.

— Он маг жизни, — сказал он наконец. — А не теплицы. Так пусть увидит жизнь, прежде чем решить, кем он хочет стать, а кем должен.

Хилд удивленно вздернул брови и посмотрел на него с уважением.

— Возможно, ты прав, — протянул он. — Не знаю, правда, какую такую жизнь он увидит в пустыне. Впрочем… — тут он смерил его весьма откровенным взглядом и чувственно усмехнулся. — Не сомневаюсь, у тебя найдется, что ему показать.

Вот оно. Эван буквально почувствовал, как прыснул в кровь тестостерон.

Чертов ветрогон! Ничего ведь особенного не сказал, но эта улыбка, этот взгляд вкупе с расслабленной сексуальной позой… А может, у такого, как он, все позы сексуальные, черт его знает.

Ответ пришел мгновенно, но озвучить его означало принять игру, а это все равно было опасно. Даже несмотря на то, что прямой угрозы Эван не чувствовал. И все же… Связанный, голый. Что он мог сделать?

— Ты же только что сказал, что мне нужен кто-то постарше, — сказал Эван медленно, чувствуя, как в ушах начинает стучать кровь.

— Разве? — глаза Хилда довольно сверкнули. — Я так сказал, или ты так услышал?

— А я понял неправильно? — Эван усмехнулся и наконец позволил себе тоже окатить ветрогона внимательным взглядом, задержавшись на небрежно накинутом на бедра полотенце.

Хилд хмыкнул и вытянул ноги, позволяя полотенцу собраться холмиком в паху.

— Удовлетвори мое любопытство, — сказал он вкрадчиво. — У тебя встает по команде или само по себе?

— Само по себе, — ответил Эван, не в силах придумать более интересный ответ в то время как полотенце медленно поднималось на его глазах. — Что еще попросишь удовлетворить?

Хилдебранд тихо рассмеялся и закусил губу.

— Иди сюда, — он приглашающе кивнул.

— Чтобы ты выцарапал мне глаза глаза голыми руками? — усмехнулся Эван, и эта усмешка далась ему нелегко. — Нет.

Ветрогон несколько секунд на него смотрел, а затем подался вперед, насколько позволяла привязь, и хрипло прошептал:

— А ты не наклоняйся.

Поначалу Эван даже не понял, что тот имел в виду. И только когда Хилд снова закусил губу и провел по ней языком, до него дошло.

Кровь бросилась в пах так стремительно, что на секунду потемнело в глазах. В рот у него, разумеется, брали, но только люди. Маги — никогда. Он представил, как подходит к ветрогону, запускает руку в золотистые волосы, заставляя запрокинуть голову, проводит пальцем по чувственным губам…

Это было невероятно трудно — встать и дойти до туалета под горящим взглядом ветрогона. Спуская в кулак, Эван даже не закрыл дверь. А потом вернулся в комнату, не оборачиваясь сполоснул руки и выпрыгнул в окно.

Глава 17

Солнце плавно клонилось к горизонту, и Эван почти с ужасом ждал, когда оно зайдет. После вчерашней ночи, полной совершенно бесстыдных фантазий, у него болело в паху, а смотреть на ветрогона было совершенно невыносимо.

Особенно когда тот его игнорировал.