Танки не лгут

Вот и сейчас, едва проснувшись, Эван услышал, как Хилд распевает в голос под аккомпанемент листьев. Песен он знал бессчетное количество, и эту Эван никогда раньше не слышал. Древо, скорее всего, тоже, но это не мешало ему органично обрамлять голос Хилдебранда в собственный сложный музыкальный орнамент.

Раз Хилд пел так громко, значит, Ник и Кайя улетели на гекконе. Как и Древо, танк подрос. Не в таких масштабах, но все равно заметно. На калорийных муравьиных яйцах его лапы вытянулись, крылья окрепли, а броня потемнела и утолщилась. Теперь он гораздо больше напоминал дракона, чем ящерицу, да и умен оказался под стать своему мифическому прототипу.

Запрыгнув на крышу и оглядевшись, Эван не увидел геккона ни на земле, ни в воздухе. А вот Хилдебранд был виден хорошо: он полулежал, прислонившись спиной к Древу и, напевая, игрался с гибким молодым корешком. Тот высунулся из земли и старательно уворачивался от пытающейся поймать его руки.

Разбежавшись, Эван спрыгнул с морды спящего Танка на песок, перекувырнулся через голову и остановился аккурат возле Хилда.

— Доброе утро, — выдохнул, улыбаясь.

Вместо ответа Хилд обнял его за плечи одной рукой, притянул к себе и крепко поцеловал. Петь он при этом перестал в самый последний момент, и Эван успел почувствовать, как дрогнули его губы, роняя последнюю ноту.

Корешок приветливо ткнулся под локоть и Эван слепо зашарил рукой по земле, пытаясь его погладить, но потом забил на это дело. Поздороваться можно было и позже, а сейчас важнее была пьянящая ласка и ощущение свободы. Они иногда уезжали в пустыню, чтобы сменить мягкую мембранную кровать на жесткость и жар нагретой на солнце брони Танка, но в самом Саду, под сенью Древа, с риском быть в любую секунду застигнутыми… Такое безумство отдавало юношескими проделками и было очень по душе Эвану. Да и Хилду, наверное, тоже, потому что именно он первым сунул руку Эвану в штаны.

— Они сейчас вернутся… — выдохнул Эван, выгибаясь под его рукой.

— И что? — Хилд прокрутил в кулаке головку и порывисто поцеловал Эвана, ловя первый стон.

— Черт! — только и смог ответить Эван и стал стягивать с него брюки.

По коже, под кожей и где-то глубоко внутри разливался жар. Будто тело стало вдруг прозрачным, и свет горячих солнечный лучей пронизывал его насквозь. Такой — солнечной, жаркой — была на вкус страсть ветрогона.

Эван сел на него верхом. Они оба любили эту позу — нагрузка на механизированные ноги была пустяковой, и при желании Эван мог двигаться часами, мучая себя и доводя обычно спокойного Хилдебранда едва ли не до истерики. Тогда он хрипло ругался, кусал губы, а золотые волосы тяжелели, намокая от пота.

Но сейчас все было быстро. Эван взял руку Хилдебранда, прижал ее к своей груди, замыкая Печати, и со стоном закрыл глаза. У магической связи оказалось множество приятных свойств, начиная от совершенно безболезненных теперь Обновлений и заканчивая почти телепатическим пониманием друг друга, но самым лучшим было это: способность разделить удовольствие на двоих.

Кончая, Эван не понимал, двигается ли он, исступленно насаживаясь на член, или лежит, вцепившись пальцами в сильные мускулистые бедра и зарываясь затылком в горячий песок.

Когда они оба пришли в себя, Древо над ними снова пело — на этот раз что-то бравурное, словно выражая свой восторг от увиденного. Или, скорее, прочувствованного. Насколько это растение было способно к эмпатии, Эван не знал, но почему-то был уверен, что оно ощущало их эмоции не хуже Ника.

Отдышавшись, Хилд сел, снова прислоняясь спиной к стволу, и потянулся было поцеловать Эвана, но вместо этого хмыкнул:

— Кажется, геккон решил прогуляться, — и кивнул ему за спину.

Эван все же урвал свой поцелуй, а потом с улыбкой обернулся и…

Древо встревоженно вскинуло листья, умолкая, а Эван рывком вскочил на ноги.

— Это не наш геккон, — выдохнул он. — Это чужой танк, и за ним еще хренова туча!

Хилдебранд прищурился, напрягая свое обычное человеческое зрение, и потянулся за одеждой.

— Я бесполезен, — сказал звенящим от напряжения голосом. — На одних волосах я с танками не справлюсь.

— Они об этом не знают, — мотнул Эван головой опрометью бросился к Танку.

Попытка сушить муравьиные яйца провалилась. Белок в них был очень питательный, но в сухом остатке оставалась буквально щепотка пеплообразной пыли. К тому же, муравьи приносили ровно столько, сколько съедал геккон, а вскоре тот и вовсе повадился сам летать к муравейнику на завтрак, обед и ужин, взамен принося неизменную канистру земли.

Не лучше обстояло и с листьями. По каким-то одному ему ведомым причинам Древо отказывалось давать людям листья, а его маленькие собратья росли слишком медленно. Те крупицы, что удавалось собрать, уходили на Обновления Ника и Хилда. В отличие от Кайи, у которой теперь в избытке была кровь, и Ника, который вообще непонятно откуда черпал свою магическую энергию, ветрогону нужен был ветер, чтобы поддерживать силы.