Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945

Но той ночью в лесу западнее Хальбе я не хотел спать. Приняв еще одну порцию амфетаминов и обезболивающих средств, я запил их шнапсом. Не спал и лес вокруг моей «Пантеры»: он был полон криков, стонов, детского плача и клацанья снаряжения, подготавливаемого для следующего этапа прорыва. В поисках аспирина я пошарил в кармане мундира и обнаружил там фотографию молодой девушки, которую женщина, ехавшая на броне танка, дала мне перед смертью. Первые лучи рассвета уже начали пробиваться сквозь смотровые приборы моей командирской башенки, и я высунулся из люка, чтобы получше рассмотреть ее. Девушка была настоящей красавицей, и, как все одинокие солдаты, я стал воображать, что она могла бы стать хорошей, понимающей подругой для такого человека, как я. На обороте фотографии был написан адрес, улица и дом в небольшом городке к западу от Эльбы, в американском оккупационном секторе Германии. Но имени девушки написано не было. Я улыбнулся и аккуратно спрятал фото обратно в карман.

Несколько птиц начали было свое утреннее пение, но тут же замолкли при звуках артобстрела, донесшихся до нас с запада. Куда ближе, в лесу недалеко от нас, послышались другие звуки – крики, проклятия, там собрались люди, требовавшие к себе внимания.

Я протиснулся между деревьями, чтобы посмотреть, что там происходит. Оказалось, что там стоит толпа наших солдат, склонившихся к чему-то на земле. Я стал протискиваться сквозь них, и благодаря уважению к танковой форме они медленно расступились, давая мне проход. Оказалось, что группа наших солдат поймала одного из людей Зейдлица.

Этот человек сидел на земле, прижатый спиной к комлю дерева, сжав кисти рук в кулаки и стиснув зубы. На его полевой форме цвета «фельдграу» имелся германский орел, но без свастики. Один из солдат протянул мне нарукавную повязку, которая была найдена в кармане этого агента Зейдлица. На повязке имелась надпись: «На службе Национального комитета «Свободная Германия».

Именно так агенты Зейдлица называли свою организацию. Оглядевшись, я отметил, что толпа состоит не только из солдат. Здесь были и немецкие женщины разных возрастов, причем некоторые с оружием, а также горстка детей и несколько подростков в возрасте от 10 до 15 лет. Одна из женщин вышла из толпы и забросила веревку на толстый сук ближайшего дерева.

Над кронами деревьев пролетел самолет, потом еще два, причем последние прошли так низко, что струи воздуха от их винтов заставили раскачиваться кроны деревьев. Я услышал звук стрельбы из бортового вооружения где-то к востоку от нас, затем оттуда донесся грохот взрывающихся грузовиков.

Под аккомпанемент этих звуков агент Зейдлица был вздернут на древесном суку. Из его рта доносился ужасающий стук зубов, а стоящие внизу полукругом солдаты, женщины и дети наблюдали это зрелище. Дергающиеся в агонии ноги повешенного обхватил какой-то мальчишка лет десяти – двенадцати и повис на них, чтобы переломить шейные позвонки повешенного и прекратить ужасные звуки, издаваемые им.

– Это неприлично, – услышал я его слова, обращенные к матери, когда ноги казненного стали описывать круги над нашими головами. – Таких звуков не должно быть в немецком лесу[35].

Шоссе и железная дорога

Двинувшись в путь, мы медленно вышли на основную лесную дорогу, по которой уже брели еще не пришедшие в себя люди и продвигался всевозможный транспорт, сумевшие вырваться в эту часть леса из огненного кошмара Хальбе. Определившись по компасу, мы взяли курс на запад. Наш танк двигался впереди «Пантеры» Капо, а оба наших танка шли впереди колонны прибившихся к нам солдат из различных подразделений и гражданских беженцев. Мы шли на малой скорости, с частыми остановками, приноравливаясь к скорости движения пешеходов, освещенные перламутровым сиянием наступающего весеннего утра. Слева от нас, почти на горизонте, вспыхивали разрывы зажигательных снарядов, и сквозь смотровые приборы командирской башенки я мог видеть, как на дальних полях падают и занимаются огнем деревья, снесенные этими реактивными снарядами. Поразмыслив, я сообразил, что там сражаются мотопехотинцы из остатков 21-й танковой дивизии, удерживая красных и прикрывая наш отход. Время от времени на прилегающих к нашей дороге полянах появлялись раненые пехотинцы, ковыляющие или поддерживаемые своими товарищами. Они сообщали нам, что их части еще удерживают красных, но те постоянно пытаются прорвать наши фланги силами своих танков, пехотинцев и солдат-предателей Зейдлица.