Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945

Я снова взглянул вперед, в темноту лежащей перед нами дороги, – мрачное пространство, не освещенное ни ракетами, ни пламенем пожаров, ни вспышками разрывов. Вокруг нас шли выжившие в огненном аду пешие беженцы, следуя за танками в надежде на спасение. Мы тоже двинулись в путь со скоростью пешего путника, при этом я уселся на башне танка, общаясь с механиком-водителем по танковому переговорному устройству и стараясь рассмотреть, что происходит впереди. Как я ни старался, так и не смог увидеть «Королевских Тигров», но различил в темноте искры из выхлопных труб «Пантеры» нашего Капо, идущей с такой же скоростью. Через несколько сотен метров я обратил внимание на то, что пешие беженцы, идущие вокруг нас, начинают прибавлять шагу и из последних сил едва ли не бегут в какое-то темное и тихое пространство впереди нас. Мимо двигались мотоциклы, грузовики и телеги, едва различимые в обступившей нас темноте, все эти транспортные средства и отклоняющийся вместе с ними поток пеших беженцев старались вместе с нами как можно дальше отойти от Хальбе.

– Кажется, мы прорвались, герр фельдфебель, – раздался в моих наушниках ТПУ голос механика-водителя. – Вроде бы вокруг ничего нет. А это похоже на дорогу, ведущую на запад.

Я только буркнул в ответ – отчасти потому, что сомневался, отчасти из-за того, что боль в спине снова стала донимать меня. Спине было холодно и мокро, – ощупав ее рукой, я понял, что она покрыта кровью. Оставалось надеяться только на то, что, когда мы пересечем пространство за Хальбе и вырвемся из этого ада, мне удастся найти медицинскую помощь и перевязать свои раны.

– Я начинаю верить, что мы и в самом деле прорвались, – сказал механик-водитель, сидевший на своем месте внизу, ближе к носовой части танка. – Вижу впереди по дороге какой-то знак. Что на нем написано, герр фельдфебель?

Я стал всматриваться в темноту, в глазах у меня двоилось, словно я изрядно выпил. Наконец мне удалось увидеть этот знак: на растущем у обочины дороги дереве было примотано нечто вроде плаката, на котором черными буквами было что-то написано. Когда мы приблизились, я смог прочитать написанное от руки объявление:

«Всем немцам, идущим на запад.

Безопасный маршрут проходит через железнодорожную станцию.

Распоряжение полевой жандармерии рейха».

Я велел механику-водителю принять левее и медленно продвигаться по направлению к станции. Масса людей, окружавшая нас, сбилась в одну кучу, читая это указание, в толпе раздались возгласы облегчения: люди полагали, что они уже вырвались из котла.

Еще метров через сто мы миновали одиночного германского солдата в чистой и аккуратной воинской форме, выглядевшего хорошо упитанным и здоровым. Я настолько привык к виду наших пехотинцев в оборванной и кое-как залатанной форме, что тут же обратил внимание на это, даже при лунном свете и в моем затуманенном состоянии. Он поворачивал поток транспорта и людей направо, используя стандартный жезл фельджандармерии, и вполне профессионально отдал мне честь. У меня не было времени рассмотреть его знаки различия – да к тому же было еще довольно темно. Двигаясь в указанном направлении, мы стали уклоняться вправо – и через несколько минут я увидел прямо перед нами пешеходный железный мост железнодорожной станции, освещенный луной. Рядом с дорогой стояло еще несколько этих германских фельджандармов в чистенькой полевой форме, которые знаками указывали нам направление на железнодорожную станцию.

– Мы прорвались, – сказал мой механик-водитель. – Видите этих ребят из полевой жандармерии? Они, должно быть, из района расположения 12-й армии. И вскоре мы должны соединиться с ним, не правда ли, герр фельдфебель?

– Если это 12-я армия, то она должна быть гораздо дальше отсюда, – сказал мой башнёр. – Они должны быть километрах в тридцати к западу.

На эти его слова я согласно кивнул, глядя на очередного фельджандарма в аккуратно отглаженной форме, указывающего нам жезлом дорогу к железнодорожной станции. Словно получив какой-то толчок изнутри сознания, я крикнул механику-водителю, чтобы он остановился. Резко дернувшись, «Пантера» остановилась, подняв кучу пыли. Пешие беженцы, однако, не остановились, но, огибая нас, продолжали шагать к железнодорожной станции, куда им указывали фельджандармы. Даже солдаты, ехавшие у нас на броне, соскочили на землю и влились в толпу, бредущую вперед по дороге. Я взглянул на фельджандарма, выражение его глаз под козырьком каски различить было невозможно, на униформе отсутствовали всякие знаки различия.

– Из какой вы части? – спросил я его, перекрывая доносящиеся из городка звуки разрывов снарядов и топот солдат и беженцев, направляющихся к железнодорожной станции.

– Полевая жандармерия, герр фельдфебель, – ответил солдат, отдавая мне честь.

Я медленно спустился с корпуса «Пантеры», преодолевая боль в спине, и встал лицом к лицу с ним. Топот ног солдат и беженцев, обтекавших нас, висел в воздухе.