Танкист Мордора

Для ночлега и последующей дневки харадрим выбрал широкий распадок между двумя холмами, по дну которого бежал чистый холодный ручеек, терявшийся потом между камнями. Денек выдался жаркий, и Серега с удовольствием сбросил надоевшую кольчугу. Умылся в ручейке по пояс, натянул свежую рубаху и развалился на травке, ожидая ужина. Солнце опускалось к горизонту, подкрашивая редкие облака. Дымил кострами и привычно шумел лагерь, наполняя душу капитана Мордора безмятежностью и спокойствием. Вот только блаженствовал Попов недолго. Ему вдруг послышался чей-то зов. Оглянулся на фургон, но Арета продолжала возиться с кастрюльками, не поднимая головы. Гудрон улизнул погулять со Снежинкой и позвать Серегу не мог. Попов повертел головой, прислушиваясь, но так никого и не обнаружил. Снова прилег и даже начал дремать, и вновь его кто-то позвал.

Серега сел и попытался прислушаться к себе, надеясь, что неприятное ощущение пропадет. Ничуть не бывало — зов усилился, и перед мысленным взором вдруг возникла Этель.

— Ах вот оно что, — пришло озарение, — кольцо!

Стражи Стены теперь были далеко и Попов без опаски полез в куртку, нащупывая в кармашке горячий ободок. Осталось найти место для разговора. Уходить из лагеря не хотелось по многим причинам, и Серега решил, что вариантов лучше закрытой повозки нет.

Арета засуетилась вокруг котелка:

— Простите, господин, мясо еще не готово, но можно начать с закуски из овощей, я сейчас накрою…

— Погоди, — прервал девушку Серега, — не надо пока ничего. Пусть доваривается, а ты мне сейчас нужна для другого дела.

— Ой, господин, я не ожидала, — покраснела Арета, — можно, я быстро приведу себя в порядок?

Попов сначала не понял смысла ее слов, а потом расхохотался:

— Нет, не для этого. Другое дело.

Арета шмыгнула носом:

— Я вам совсем не нравлюсь, господин?

— Сто раз говорил — нравишься. Но сейчас речь о другом важном, секретном деле, которым мне надо заняться в повозке, и я хочу, чтобы ты внимательно смотрела вокруг. Если кто-то подойдет ближе вот этих камней, в том числе Гудрон или Снежинка, постучи по бортику. Только постучи, внутрь не заглядывай, там будет сильное колдовство, Арета. Поняла?

— Да, господин, — кивнула девушка, — а вдруг с вами что-то случится?

— Ничего не случится, для меня это колдовство безопасно. Договорились?

— Я все сделаю, господин. А как же ужин?

— Это недолго, — Серега погладил Арету по голове, — не переживай.

Убедившись, что девушка видит все подступы, Попов забрался в повозку. Задернул полог, сделал пять глубоких вдохов, стараясь преодолеть волнение, и надел кольцо с горящей надписью: «Этель».

Несколько секунд ничего не происходило, а потом прямо на кожаном пологе фургона вспыхнул знакомый экран и Попов увидел распадок с лагерем с высоты птичьего полета. По прошлому опыту Серега попытался мысленно подвигать «камерой», но ничего не вышло — показав лагерь, изображение стремительно заскользило над степью. Мелькнули овечьи отары Агыра, потом твердая, утоптанная полоса торгового тракта с какими-то повозками, затем степь стала совсем однообразной — ни людей, ни деревьев. Изображение набрало максимальную скорость, и на горизонте возникла темная полоса леса. На бреющем полете «камера» пронеслась над самыми верхушками, потом резко нырнула вниз в какие-то переходы, которые Серега не успел рассмотреть, и тут же перед ним возникло сводчатое помещение с травянисто-зелеными стенами.

Своды поддерживали странные колонны, казавшиеся живыми деревьями, то ли вязами, то ли ясенями — по ботанике у Попова всегда был твердый «трояк». Солнечный свет, словно прошедший через листву, заливал зал, играя на стенах. Пол и небольшое возвышение в одном из углов покрывал зеленый ковер цвета травы. На возвышении в кресле сидел человек средних лет в легкой зеленой тунике, прямо у его ног на низком табурете расположился юноша, чуть старше Сереги, и рядом с возвышением стояла Этель.

По «зеленым» Попов лишь скользнул взглядом, они его не интересовали. Этель же выглядела уставшей, с тенями под глазами и заострившимися чертами лица. Простое льняное платье с закрытой грудью и длинными рукавами. Девушка смотрела куда-то в угол, и Серега тихо позвал:

— Этель!

К Попову повернулись все. Глаза Этель вспыхнули неподдельной радостью, она даже сделала шаг вперед, протягивая руки, на запястьях которых вдруг неприятно звякнули два тонких блестящих браслета, соединенных тонкой цепочкой. «Кандалы, — как-то отстраненно отметил для себя Серега, — изящные, но кандалы. Прав был Майрон, не верят они ей. Из одного застенка в другой».

Взгляд мужчины в кресле был тяжелым, можно сказать, гневным. Желваки ходили по лицу, а руки крутили тонкий трехгранный стилет с серебряной рукоятью. Острие стилета то и дело указывало на Попова. Юноша смотрел на Серегу с интересом, словно изучая. Правая рука покоилась на зеленой косынке через плечо. «Ранен, — понял Попов, — наверное, давно, никаких повязок не видно, но постоянно поглаживает руку, значит, еще болит».

Обоюдное молчание продолжалось пару секунд, собеседники рассматривали друг друга. Первым заговорил мужчина: