Танкисты Гудериана рассказывают. «Почему мы не дошли до Кремля»

В этот день было особенно холодно, как мы потом узнали – минус 36 градусов. После часового перехода несколько человек отморозили уши, несмотря на шерстяные шапки. Холод кусал нас за щеки, и люди были вынуждены тереть носы, чтобы не отморозить их. Брови и ресницы стали белыми от инея. Щетина на щеках покрывалась коркой льда.

Лейтенант и его саперы ждали в деревне 12 часов. Слоняясь туда и обратно, они старались убедить противника, что здесь находится гораздо больше солдат, чем на самом деле. Но для этого они находились на морозе, что привело к многочисленным обморожениям. Все действия выполнялись автоматически: стой, разводящий ко мне, остальные на месте. Молча и механически разворачивались взводы и отделения. Потери были значительными. Часовых приходилось выставлять чаще и на более долгий срок. Все растягивалось из-за крайнего утомления. Приказы часто не проходили. Даже думалось с трудом – люди просто спали на ходу.

Деревня выглядела брошенной. Обер-ефрейтор из 2-й роты и русский лежали рядом там, где они дрались. Обер-ефрейтор сжимал свою винтовку, а русский штык пробил ему грудь. Лицо русского было изуродовано пулей, однако он не выпустил свою винтовку.

Мы должны были растягивать имеющиеся боеприпасы до вечера, днем запас патронов пополнить не удавалось. Выход из деревни простреливался метким вражеским огнем. У нас не хватало топлива и вообще не было продуктов. Вечером мы сообразили, что сегодня воскресенье, второе воскресенье Адвента, и дома горят две свечи на венке Адвента. Однако родные даже не знают, кто из нас еще жив, а кто уже мертв.

Ночью пришел приказ оторваться от противника. Недовольно ворча, мы оставили позиции, которые захватили и защищали».

Рапорт 8-й (пулеметной) роты II батальона из сектора Дедилово: «Русские, очевидно, подвели подкрепления. Почти всю ночь я слышал звуки танковых моторов и выстрелы. Затем слева замигали вспышки – противотанковые орудия. Затем справа снова прошли танки и начали стрелять. Наши? Русские? Мы предположили, что это наши из прусской танковой дивизии, которая начала отступление.

Тем временем мы повезли на санях боеприпасы с тылового склада. Так как мы не могли переехать через овраг, то поехали через холм. Едва мы появились на вершине, как попали под огонь русского противотанкового орудия. Мы поспешно спустились обратно с холма. То же самое сделала наша 37-мм противотанковая пушка – единственное средство против танков, которое мы имели.