Танкисты Гудериана рассказывают. «Почему мы не дошли до Кремля»

Командный пункт мы укрыли в дренажной трубе под дорогой. Там можно было сидеть лишь на коленях. При этом приходилось сгибаться, ощущая неровные камни на дне. Перед входом валялась дохлая собака. Она страшно воняла. Мы охотно закопали бы ее, но не осмеливались высунуться. Обстрел продолжался, и труба содрогалась. В воздухе плыл едкий дым сгоревшей взрывчатки. Однако наблюдатель неожиданно закричал: «Генерал идет!», и генерала фон Штокхаузена буквально вбило внутрь трубы силой очередного взрыва. Падая, он выронил пригоршню Железных крестов. Генерал остался совершенно невозмутимым, но место для вручения наград было совершенно неподходящим.

Большинство солдат сидело в окопах. Они были узкими и глубокими. В результате перед нами имелось три варианта: снаряд пролетит мимо; взрыв завалит окоп и похоронит всех заживо; последует прямое попадание. От тебя решительно ничего не зависит. Во время артиллерийского обстрела следует оставаться на одном месте. Многие погибли потому, что решили отыскать более безопасное место». (Вот и верь после этого мемуарам! Вильгельм-Хунольд фон Штокхаузен командовал полком «Гроссдойчланд» до 10 августа 1941 года, но в звании полковника. Чин генерал-майора он получил позднее, уже командуя 281-й охранной дивизией. – Прим. пер.)

Атаку удалось отбить лишь с большим трудом. Вот описание событий 23 июля в полосе I батальона: «С 01.00 до 03.00 огонь был слабым. Затем снаряды с новой силой обрушились на наши позиции. В самом начале они прикончили моего старого друга обер-фельдфебеля Герольда – его остекленевшие глаза уставились в небо.

Окоп обер-лейтенанта Ханерта находился между его пулеметами. Связь была плохой. Посыльные не могли пробраться туда, а сам Ханерт не мог никуда уходить. Прикованный к линии фронта, он с трудом следил за наличием боеприпасов и продовольствия. С рассвета лейтенант прилипал к окулярам стереотрубы. Затем начинали грохотать разрывы, а ему оставалось лишь разглядывать лес. В какой-то момент он перевел взгляд на поле перед собой.

Они идут!

Огромные массы людей спускались в низину. Среди них можно было видеть офицеров верхом. Все перед нами стало коричневым от русских мундиров. Я попытался сказать хоть что-то, но горло перехватило.