Танкисты. Новые интервью

Причем на Курской дуге я не помню такого, чтобы после боя не привезли горючку или снаряды. Ну, еду, тут всяко могло быть. Но нам заранее выдали по мешку сухарей. Черных таких, перегорелых. Бросили их в танк, и если поесть не привезут, то воды наберем, сухари замочим, поедим. Или картошку, где есть, накопаем. Яблоки по садам собирали. Тот год урожайный выдался на яблоки. Так что без еды мы не пропадем. Но вот если не привезут курить, тогда вообще не о чем разговаривать… Давай по радио заявляй, почему нету? Давай курить, и все тут! Трофейные, может, где-то найдем, а так с куревом были проблемы.

Ну, отползли сколько-то, потом смотрю, он побледнел от потери крови. Стал его перевязывать прямо поверх гимнастерки – все равно кровь течет. Снял с него поясной ремень, вот так ему руку подтянул, и дальше ползем на пузе. Но тут уже потише, бой ушел вперед.

Смотрю, идет санитар. Я его подозвал: «Помоги! Видишь, заливается кровью». А он так отмахнулся, мол, у меня и своих таких много… А когда шли в бой, то я всегда сдвигал кобуру на живот. Чтобы не мешала, тем более если придется выскакивать. И когда он так отмахнулся, я вытаскиваю пистолет и прямо ткнул в него: «Перевяжешь?» Смотрю на него, он молчит. Я ему второй раз криком: «Перевяжешь?!» Только тут он сумку повернул, достал ножницы, разрезал рукав. Когда увидел, что кость перебита ниже локтя, достал проволочную сетку, обработал, перевязал как положено, и мы потопали дальше.

Помню, поднимаемся по танковому следу из низинки, из которой наступали, там три солдата стоят с термосами. А у заряжающего уже от жары и потери крови губы все пересохли, и он им говорит: «Хлопцы, дайте попить!» – «У нас воды нет». А где-то накануне, уже под конец атаки, когда мы остановились, к танку подполз какой-то солдат и кричит оттуда: «Танкисты! Танкисты! Дайте глоток воды!» А у нас ведь два бачка питьевой воды, и мы ему один выкинули: «Попьешь, хватит силы – брось на танк!» И заряжающий, вспомнив это, разозлился: «А мы вчера вашему брату последнюю отдали», и как завязал матом… Тут один из солдат берет черпачок, наливает ему из термоса. Этот пьет-пьет, передохнул, опять пьет. Потом дает мне. Начинаю пить и чувствую, что это не вода. Оказывается, он нам водки налил… Ну, тут нам стало как-то повеселей, все нипочем, сейчас пойдем искать своих.

Тут броневичок маленький на нас выехал. Был такой БА-64, созданный на основе ГАЗ-64. Я ребят с него попросил: «Увезите парня в медсанбат!» Вот так его отправил и больше никогда не видел. И не знаю, какая судьба.

– А как фамилия его, помните?

– Почему-то вертится на языке Кучер Илья, невысокий такой крепыш, хохол. Но нет, вроде это не он был. Не помню уже.

– А кто вас тогда подбил?

– Не знаю. Наверное, все-таки орудие, там вроде танков не было. Я вообще с немецкими танками за всю войну не сталкивался. Хотя на Курской дуге такая каша была, но и там не встречал. Когда сейчас начинаю вспоминать те бои, так у меня прямо слеза навертывается. Ведь это же лето, голубое небо, ни тучки, солнышко, но чем только не пахло. Ведь там горело даже то, что и гореть не должно…

В общем, отправил его и ушел искать свой полк. Нашел, рассказал: так и так, танк сгорел – и две недели отдыхал в команде выздоравливающих. Меня, оказывается, контузило. Голова немного шумная была, толком не слышал. А когда поправился, меня посадили на полковую «десятку» – командирский танк. Так вроде обычный танк, только из пушки почти не стреляешь. Меня это удивляло сначала – пушка есть, а стрелять не велят. Потом привык. И правильно – командир полка командовать должен, а не палить. Но вскоре он переместился на другой танк, и мы воевали как прежде.

А где-то на Курской дуге посадили нам корреспондента, капитана, по-моему. Нам и самим тесно, а тут еще его сажай. Но он хотел увидеть, как ведут себя танкисты в бою… Пошли в атаку, только первый выстрел сделали, он как закричит: «По нам бьют!» – «Нет, это мы стреляем!» А потом в «Красной Звезде» вышла большущая статья про нас. Понаписал столько, что мы тут, там, хотя что он видел? Но фантазия же должна быть у корреспондента. Так что на этом танке я уже не горел.

Дошли до Гомеля, но к этому моменту от полка осталось всего четыре машины, и нас вывели в Тулу на переформирование. Вот видишь эту фотографию? С ней интересный случай связан.

Когда нас вывели на пополнение то ли в тот раз, то ли в другой, не помню уже, к нам в полк приехала целая делегация: артисты, а с ними Раиса Порфирьевна Островская – жена Николая Островского. Того самого, который «Как закалялась сталь» написал. А мы же этот роман со школы чуть ли не наизусть знали. Рассказала нам, как он жил, как ослеп, но все равно работал над книгой. Что призывал всех нас быть патриотами своей Родины.