Танские новеллы

Внезапно подул теплый ветер, появились легкие облака, стало тепло и радостно. Пронесли бунчуки, зазвенел хрусталь, послышалась музыка Шуня[38], веселый смех и радостные голоса. Затем появилась девушка, во всем блеске естественной красоты, в роскошных шелках, с драгоценными серьгами, — совсем иная, чем прежде. Приблизилась, взглянула на всех и подошла к своему посланцу; не то от радости, не то от горя вдруг залилась слезами. Через мгновение слева ее покрыла красная дымка, справа — пурпурный туман; овеянная чудесными ароматами, она вошла во дворец. Государь с улыбкой сказал Лю И:

— Пленница реки Цзинъян пришла.

Затем извинился и ушел за ней. Долго слышались вздохи и плач.

Наконец государь вернулся и стал пить вино вместе с Лю И. Слева от государя стал человек с нефритовым жезлом в руках, одетый в пурпурное платье; у него был благородный, величественный облик божества.

Государь сказал Лю И:

— Это Цянь Тан.

Лю И поспешно поднялся и поклонился. Цянь Тан, ответив на поклон со всей вежливостью, сказал:

— Моей племяннице не повезло, ее муж — вздорный мальчишка — опозорил ее. Благодаря милости, оказанной вами, сударь, удалось избавить ее от позора. Иначе она так и умерла бы там. Словами не выразишь благодарность за милость, которую вы оказали нам.

Лю И скромно отказывался признать за собой заслугу и благодарил за гостеприимство и ласку. Цянь Тан обернулся к своему брату:

— В девять утра я покинул дворец Божественной пустоты и добрался до Цзинъяна; в полдень я сразился там и к трем часам уже вернулся сюда. За это время я успел слетать на девятое небо[39], чтобы доложить Верховному владыке. Зная, какое зло было нам причинено, Владыка извинил мой поступок; теперь, благодаря этому, я освобожден от прежнего наказания. Охваченный сильным волнением, я не смог остаться, чтобы выразить Верховному владыке мои чувства, боялся, что встревожил всех и был груб по отношению к нашему гостю. Стыдно мне, что я, сам не помня, что делаю, напугал и взбудоражил вас всех.

Тут он дважды поклонился и отступил назад.

— Сколько ты убил? — спросил его государь.

— Шестьсот тысяч, — ответил Цянь Тан.

— А посевов попортил?

— На восемьсот ли.

— А что сделал с этим бессердечным негодяем?

— Я его съел.

Государь сказал с досадой:

— Поведение этого глупого мальчишки поистине было нетерпимо; однако ты тоже был уж слишком жесток. Верховный владыка по своей просвещенной мудрости простил тебя. А то что я мог бы тебе сказать? Но смотри, впредь так не поступай.

Цянь Тан снова дважды поклонился.

В этот вечер Лю И оставили ночевать во дворце Застывшего блеска. На завтра во дворце Темнозеленых нефритов был устроен пир в честь Лю И. Собрались друзья и родные, началось веселье; подавали вино и отборные сладости. Зазвучали флейты и литавры; справа появилось десять тысяч танцоров со знаменами, мечами и саблями. Из их рядов выступил один и объявил:

— Это музыка — «Цянь Тан крушит ряды врагов».

Воинственная пляска вызывала ужас, у зрителей волосы встали дыбом. Потом заиграли духовые и струнные инструменты; слева появилась тысяча танцовщиц в шелках и украшениях. Одна из танцовщиц выступила вперед и объявила:

— Это музыка — «Дочь государя возвратилась во дворец». Полились чистые нежные звуки, словно жалоба, словно мольба;

у слушавших гостей невольно выступили слезы на глазах.

Когда же пляски закончились, восхищенный Владыка озера Дунтинху наградил танцовавших шелками. Затем все уселись тесными рядами, стали пить, веселье сделалось шумным. Возбужденный вином, Владыка озера Дунтинху вскочил с цыновки и запел:

Синеет — синеет
Великое небо над нами.
Земля так огромна —
Она без конца и без края.
Желания каждый
В душе своей тайно лелеет,
Возможно ль другому
Их мыслью своею измерить!
Крылатые духи
Созвездий Лисицы и Мыши,[40]
Как стены, держали
Величье Инь-шанского[41]

дома.Раскатам громовым
Один только раз стоит грянуть,
И кто же посмеет
Противиться грома ударам?
Большая услуга
Оказана нам человеком,
Он преданно служит
И верности долг не нарушил.
Родному дитяти
Помог он домой возвратиться —
И спас от бесчестья.
Да разве мы это забудем![42]

Когда Владыка озера Дунтинху замолчал, поднялся Цянь Тан, дважды поклонился и запел: