Танские новеллы

В шестую луну лета девятого года правления «Тяньбао»[18] Вэй Инь и Чжэн-лю вместе совершали прогулку по улицам Чанъаня и решили зайти выпить в увеселительном квартале Синьчанли[19]. К югу от улицы Сюанытин Чжэн-лю попросил извинить его, оказав, что он должен ненадолго отлучиться, но попозже придет в кабачок. Вэй Инь верхом на белой лошади поехал на восток, а Чжэн-лю — на осле — к югу. Выехав в северные ворота улицы Шэнпин, Чжэн-лю повстречал трех женщин, шедших по дороге. Та, что шла в середине, одетая в белое платье, была поразительно хороша собой. Увидев ее, Чжэн-лю и удивился, и обрадовался, подхлестнул своего осла и стал то заезжать вперед, то следовать за ними сзади; хотел познакомиться, но не решался. А та, что была в белом платье, частенько бросала на него взгляды искоса, словно и ее тянуло к нему. Чжэн-лю стал с ней заигрывать:

— Такая красавица, а идет пешком! Как же это так?

— Что же мне остается, как не идти пешком, если тот, кто едет верхом, не спешился, чтобы "услужить мне? — засмеялась девушка в белом платье.

— Мой жалкий осел не достоин того, чтобы такая красавица ехала верхом на нем, — сказал Чжэн-лю. — Все же позвольте немедленно предложить его вам. А мне будет достаточной наградой, если получу позволение сопровождать вас!

Поглядев друг на друга, они рассмеялись. Спутницы ее подзадоривали их, так что постепенно они совсем сдружились. Чжэн-лю последовал за ними на восток. Когда добрались до «Увеселительных садов», уже спустились сумерки. Показался красивый дом, окруженный стеной с воротами для экипажей. Собираясь войти в дом, девушка в белом платье обернулась к Чжэн-лю:

— Прошу вас подождать немного! — и удалилась. Одна из сопровождавших ее служанок задержалась у ворот и спросила Чжэн-лю о его фамилии и о его семье. Чжэн-лю сказал ей и в свою очередь осведомился о девушке в белом. Служанка ответила:

— В роду Жэнь она двадцатая.

Прошло совсем немного времени и Чжэн-лю пригласили войти. Он привязал осла к воротам, положил шапку на седло. Первой навстречу ему вышла женщина лет тридцати с небольшим. Это была старшая сестра Жэнь.

Она расставила свечи, поднесла Чжэн-лю несколько чарок вина. Наконец, вышла принарядившаяся и сама Жэнь. Много пили и очень веселились. Только поздней ночью легли спать. Изящество Жэнь, прелестная фигура, пение, смех, манеры, готовность услужить — все было очаровательно. Другой такой среди людей, верно, и найти невозможно.

Перед рассветом Жэнь сказала:

— Надо вам уходить. Мой брат известный человек среди актеров и певцов, он служит у первого советника и с рассветом выходит из дома. Вам никак нельзя здесь задерживаться.

Условились о дальнейших встречах, и Чжэн-лю ушел. Добрался до уличных ворот, но они еще были заперты. У ворот была хижина чужеземца, торговавшего лепешками. Он только что зажег фонарь и разжигал очаг. Чжэн-лю уселся отдохнуть под навесом, ожидая удара барабана[20], и стал беседовать с хозяином.

— Если повернуть отсюда на восток, будут ворота, — чей это дом? — спросил Чжэн-лю, имея в виду то место, где он ночевал.

— Там обвалившаяся ограда да заброшенная земля, — сказал хозяин, — никакого дома нет.

— Я только что проходил мимо, а ты говоришь, что нет, — возразил Чжэн-лю.

Начался спор. Наконец хозяин сообразил в чем дело и сказал:

— А-а! Знаю! Там есть лиса, которая постоянно заманивает мужчин к себе на ночлег, я ее три раза встречал. Уж не повстречались ли вы, сударь, с ней?

— Нет, — солгал Чжэн-лю, покраснев.

Как только рассвело, Чжэн-лю снова пошел взглянуть на это место; увидел, что стены и ворота стоят как прежде; заглянул внутрь, а там все в развалинах и заросло травой.

Чжэн-лю вернулся домой, зашел к Вэй Иню. Тот стал его бранить за то, что он не пришел в условленное время. Чжэн-лю не выдал себя и отговорился делами. Вспоминая о красоте Жэнь, он мечтал снова увидеть ее. Она никак не выходила у него из головы, забыть ее было невозможно.

Прошло более десяти дней. Чжэн-лю, гуляя, забрел в лавку платья на Западном рынке и вдруг увидел Жэнь, как и в первый раз в сопровождении служанок. Окликнул ее. Она, пригнувшись, стала протискиваться в толпу, чтобы избежать встречи о ним. Чжэн-лю, продолжая звать ее, устремился вперед. Тогда она повернулась к нему спиной и, закрываясь веером, спросила:

— Вы ведь знаете все, зачем же приближаетесь ко мне?

— Ну, знаю, а что ж тут дурного? — возразил ей Чжэн-лю.

Она отвечала:

— Постыдное это дело, не могу я смотреть вам в лицо.

— Можно ли бросить того, кто так много о вас думает? — сказал Чжэн-лю. — Как я могу вас бросить? Я только боялась вызвать в вас отвращение к себе.

Чжэн-лю поклялся ей в верности в самых убедительных и искренних выражениях.

Тогда Жэнь, убрав веер, повернулась к нему, и блеск ее красоты засиял, как прежде.

— Таких, как я, много среди людей. Просто вы не знаете их, а во мне нет ничего исключительного.

Чжэн-лю попросил ее «устроить радость» [свидания] с ним, и Жэнь ответила: