Танцуйте свою жизнь. Психологические эссе о том, как вернуть себе себя

То, что должно получиться, получается сразу. Этот мой девиз, ни разу меня не подводивший ни в любви, ни в дружбе, ни в работе, не подвел и на этот раз: десять минут спустя мы с Кирой Алексеевной уже уютно расположились в «Иль Патио» и заказали отличный ужин с бутылкой красного сухого – отметить знакомство и залить опоздание.

Мне везет на удивительных и светлых людей. Кира Алексеевна была удивительной без всякого сомнения, и свет от нее исходил без перерыва.

Ей оказалось 89 лет. Почему этого не ощущалось? Потому что она не требовала к себе уважения только на том основании, что ее прибытие на этот свет случилось почти век назад. Так делают люди, для которых возраст – единственный повод для гордости.

Кира Алексеевна ничем гордиться не пыталась, она просто и буднично рассказывала мне о своей жизни, поняв, что слушаю я не из вежливости, а живо интересуюсь человеческими судьбами. Профессор, доктор биологических наук, в Нижний она уехала «праздновать старость»:

– Как Саню, мужа, схоронила, так и уехала. Москва пустая без него. Мы прожили вместе 62 года, а я не помню как. Не поверишь, а о любви ни разу друг другу не сказали. Он просто на меня посмотрит – даже не в глаза, а глубже, – и я понимаю все, что нужна только я. И сама иногда к плечу прижмусь, зажмурюсь и чувствую, что понял он все мои чувства. Говорят ведь больше о том, чего нет, а когда есть – и так понятно. И под ручку не ходили. Смешно нам было. Саня часто уезжал на испытания, он у меня конструктор был. Иногда три-четыре месяца, а разлуки не чувствовали. Ниточка не разрывалась. Внутренний диалог.

Знаешь, сейчас, когда мне под сто, я понимаю, на чем все держится – на отсутствии удержания! На доверии, на нежности, на желании, а не на долге. Цепляются те, кто любит для своего комфорта, а когда все взаимно, ни за кого цепляться не надо. Есть вы друг у друга – значит, ваше счастье, а нету – ничем не удержишь.

Дочка у нас погибла маленькая. Санька черный ходил… Я за него так боялась, что своей боли не видела. Потом сразу близнецов родила – Лешку с Илюхой. Один – орнитолог, живет во Франции, другой на Крите книги по археологии пишет… Четверо внуков.

Наверное, такой матерью, как у нас принято, я никогда не была: в попу не дула, в школе не жила, уроки с ними не учила. Я их любила с уважением, давала право выбирать и никогда у юбки не держала. Может быть, это неправильно, но муж мне был намного ближе. Я не могла поставить себя-мать выше себя – любимой женщины (слово «жена» ненавижу).

Он был абсолютно моим человеком. Я ездила попрощаться. Чувствую, что еще на одну поездку силенок не наберу. Посидела на Санькиной могиле, рюмочку коньяку выпила и поблагодарила, что даже те десять лет, что без него живу, не оставил он меня без тепла. Как думаешь, это и есть любовь?

Судьба подарила мне два года дружбы с этой прекрасной женщиной. Мы отмечали праздники и просто общались, гуляли по набережной, сиживали в уютных ресторанчиках и говорили, говорили, говорили. Еще раз повторюсь: молодость – это интеллект, а не тело.

В воскресенье я положила белые лилии на могилку Киры Алексеевны. Сначала очень расстроилась, что сыновья решили хоронить мать здесь, в Нижнем, а не рядом с мужем, а потом вспомнила ее слова о внутреннем диалоге и поняла, что место не имеет значения: предназначенные друг другу люди не расстаются.

* * *

Когда истощаешься эмоционально до запредельной точки, уже не чувствуешь этого. Так же как и не льешь слезы, если по-настоящему горько. Проходишь, как сказочный мальчик со шрамом, сквозь платформы теряющей смысл и оттенки жизни и не знаешь даже, больно тебе или нет.

Именно в таком состоянии была Юля, когда ей под ноги бросилась собака. Рыжая и драная. Но с ошейником и с чем-то таким в глазах, что показывало: хозяин точно есть.

– Ну нет. Я не могу сейчас, отстань, – устало прошептала женщина и решительно пошла дальше.

Она сделала ровно одиннадцать шагов. Они почему-то сами отсчитались внутри, как будто засекая время на пробуждение человека в человеке.

Мы все люди. Все без исключения. Просто иногда вмерзаем в свои плохие дни и понимаем, что жить под наркозом бесчувствия немного легче. Юля зашла в магазин и вышла оттуда с куском ветчины.

Собака ждала. Осторожно присела на край тротуара и начала деликатно есть. Даже шкурку аккуратно отделила своим влажным языком и отодвинула в сторону.

Дома царило запустение. Много пыли и брошенных в беспорядке вещей. Юле долгое время было все равно, а сейчас вдруг застеснялась, потому что собачьи глаза как будто удивились такой картине.

– Ишь ты, и где же ты раньше жила? – пробормотала она. – Ну, ничего, завтра отыщем твоего хозяина, объявления сейчас смастерю. Давай-ка сфоткаемся. Ты ж, вон, породистая, оказывается.

Хозяин не нашелся. Нашлась сама Юля. Нашлось имя для ночной гостьи – Митька. Потому как это был именно Он.

И еще нашлась Аська – белоснежная красавица, с болезнью которой не захотели возиться выжавшие из нее все на фотосессиях ушлые фотографы.