Танцующая для дракона. Небо на двоих

– Не знаю. Я не представляю, как все видеть и во что верить. Когда-то я верила тебе, Гроу. Сейчас – нет. Я не уверена даже, что ты не согласился на все это просто потому, что тебе нужна дополнительная пиар-кампания для выборов или к фильму.

– Я начал с тобой встречаться, Танни, задолго до того, как ты стала иртханессой.

– Начал и кончил, – шиплю я.

Потому что отчетливо вспоминаю это его: «Но с тобой я хочу попробовать».

– И если ты не помнишь, до того, как началась вся эта задница, я был с тобой.

– Какое счастье!

– Для меня – да, – цедит он. – Для меня – счастье, Танни. А для тебя?

Удалить с поля?! Да его необходимо дисквалифицировать!

Мне надо что-то сказать, но я молчу. И он молчит тоже, по крайней мере, пока смотрит на меня. Не знаю, что Гроу там усмотрел на моем лице, но взгляд его скользит по моим губам (я это чувствую, когда они начинают гореть), поднимается выше. Теперь мы смотрим друг другу в глаза, и от этого возникает какое-то странное чувство. Раньше меня бросало в жар или в холод, сейчас волоски на коже становятся дыбом, в груди рождается какое-то мягкое рычание.

– У меня не было серьезных отношений до тебя, – упрямо повторяет он. – Нельзя научиться отношениям за один день, Танни. Нельзя все время поступать правильно и не ошибаться.

Дисквалифицировать на всю оставшуюся жизнь.

– Знаешь, – говорю я, – не ошибаться, конечно, нельзя. Но намеренно делать больно близким – точно не стоит.

Я очень хорошо помню, что пережила, когда смотрела на разбитое стекло планшета, перечеркивающее его лицо.

– Потому что близких потом может не стать. – Пусть это будет мой запрещенный прием. – И не только физически. Не все можно простить, Гроу. Не все и не всегда. Поэтому мой ответ – нет. Нет, я тебя не прощаю, и нет, между нами ничего не будет. Мы расстанемся здесь, в Лархарре, и я никогда больше о тебе не вспомню. Потому что, когда я рыдала в подушку после твоих слов, когда я выдирала по частям свое сердце, чтобы вместе с ним выдрать все воспоминания о тебе, тебя рядом не было. Сейчас уже слишком поздно.

И да, это запрещенный прием дубль два и аут, но мне все равно.

Меня уже опять потряхивает от одного только взгляда в его глаза, и по коже бегут если не огненные мурашки, то что-то очень близкое. Кажется, я должна ему об этом сообщать.

– У меня вот, – говорю я и вытягиваю руку, – волосы дыбом встали. Это нормально?

– Танни…

– Я спрашиваю, – повышаю голос. – Это нормально?! Если нормально, тогда у меня все.

Пару минут он молча смотрит на меня (мне кажется, что пару минут, на самом деле это может быть две секунды или полчаса), потом разворачивается и выходит.

Я все больше понимаю Рэйнара. Все больше понимаю, почему он меня спрашивал, что я чувствую к Гроу, потому что сейчас мне хочется орать и кидаться чем-нибудь тяжелым.

Вместо этого я набираю номер Ленарда и, когда он кричит в трубку: «Танни?!», – выдыхаю последнюю дрожь и остатки жара в короткое:

– Привет.

С Ленардом вышла засада. В смысле засада вышла, когда медики попытались налепить мне усмиряющих пламя пластин. Эта разработка появилась не так давно и применялась для детишек, у которых пламя просыпалось раньше времени. Обучать их было достаточно сложно, поэтому иртханы-ученые подсуетились и придумали действующее на пламя лекарство. Это было безопасно, и на время действия препарата пламя как бы «засыпало». В больнице мне его не лепили, потому что хотели понаблюдать, а сейчас, после воздействия таких пластин, мне предстояло ходить на съемки (чтобы не объяснять людям, с чего это Танни Ладэ таращится на всех драконьими глазами). Собственно, про конфиденциальность на время изучения моего пламени Леона мне объяснила, и я даже с ней согласилась.

А вот насчет Ленарда была категорически не согласна. Правда, то, что поднять этот вопрос при Леоне забыла, поняла только сейчас. Почему-то для меня было само собой разумеющимся сказать ему все, как есть.

– Я не стану врать парню, которого собираюсь усыновить, – заявила я, перехватывая руку медика.

Иртхан слегка подвис:

– Но у нас приказ Председателя…

– Я. Не. Стану. Пользоваться. Этим. Сейчас.

Иртханы, которые прыгали вокруг меня с датчиками и анализами около часа, переглянулись. В их глазах я прочла многое, в частности, что-то вроде: «Вязать буйнопомешанную и ляпать пластинку». Вязать буйнопомешанную с таким родством было достаточно сложно и опасно, поэтому они повернулись к Гроу.

Наблодракон, который за всем этим наблюдал, изрек:

– На ночь ее вполне можно оставить без пластин. Я буду рядом.

– Но… – начал было иртхан.

– Под мою ответственность.

– Вы же знаете, что ей нельзя выходить к людям с такими глазами? – уточнил один из медиков.

– Знаю, знаю, – кивнул Гроу. – Спасибо всем и до свидания.

Медиков он чуть ли не выпнул за дверь, после чего посмотрел на меня.

– Я вас ненавижу, – сказала я. – Вас всех.