Танцующая с бурей

Буруу зарычал так низко и утробно, что этот звук завибрировал у нее в груди.

ОН И ЕГО ПЛЕМЯ – ЭТО ЯД.

Юкико ничего не ответила, и Буруу погрузился в угрюмое неловкое молчание. Троица, спотыкаясь, брела сквозь ливень, и каждый был погружен в свои мысли. Над головой сверкнула молния, на секунду осветив все вокруг ярко-белым цветом – мир стал прозрачным и чистым. Но тем темнее показался наступивший после этого мгновенья мрак.

Гром грянул, будто дьявольский смех.

Он не мог отвести от нее глаз, спрятанных за красным стеклом защитной маски. Она была прекрасна в подсветке из искр, вылетающих из его разорванной кожи. Он замедлил темп и пошел за ней, нога в ногу, наблюдая, как она движется между деревьями, плавно, почти беззвучно, словно танцует под музыку, слышную только ей. Коряги, заросли и даже падающие листья, казалось, боялись помешать ей. И он подумал, что даже буря, наверное, не касается ее, когда она вот так идет между струй дождя. Ветер нежно целует ее щеки и ласково перебирает волосы.

Ему хотелось стать ветром…

Он думал о ней, когда они вместе стояли на носу «Сына грома», и ее лицо озарилось радостью и удивлением. Он вспоминал, как она взяла его за руку – впервые за всю свою жизнь он ощутил прикосновение другого человека. Как она, без страха, разговаривала с ним, даже после того, как узнала, кто он на самом деле. Именно так, представлял он, обычные люди и говорят друг с другом каждый день.

Ему было трудно наблюдать за девушкой и одновременно смотреть под ноги. Поэтому вскоре он споткнулся и неуклюже влетел в зеленые заросли, как пьяный газонокосильщик. Его ботинок застрял между корнями, и он со скрипом упал лицом вниз. Мертвая листва под ним съежилась и тлела в потоке искр, летящих от его кожи. Подняв голову, он увидел, что она стоит над ним, протягивая руку с легкой улыбкой на лице. Он взял ее руку, чувствуя только, как давит материал перчаток на его ладонь. Его руки дрожали. Когда она изо всех сил пыталась поднять его на ноги, она заговорила, и ее голос донесся, как будто из-под толщи воды.

Он не понял ни слова из того, что она сказала.

Зверь иногда смотрел на него через плечо, излучая презрение. Когда они останавливались отдохнуть, тот наблюдал за ним, вытянув хвост и загнув его кончик кольцом, и он почувствовал себя маленьким пушистым существом, которое пытается пересечь широкое открытое поле, а солнце над ним закрыто тенью крыльев.

Поэтому он держался на расстоянии десяти футов от них и просто смотрел, как она двигается.

А потом он начал замечать странности.

Сначала мелочи. Например, они одновременно изменили направление, шагая ритмично, в ногу, шаг за шагом. Примерно в полдень они оба внезапно остановились и без видимой причины стояли неподвижно, как статуи, целых две минуты, не обменявшись ни звуком, ни взглядом. Он нерешительно топтался на месте, пока тяжелые секунды тикали в такт с каплями дождя, и уже готов был открыть рот и заговорить, как чары разрушились, и они снова двинулись вперед, как ни в чем не бывало.

Один раз она посмотрела на зверя и рассмеялась, будто он сказал что-то забавное. Но зверь-то молчал. Не рычал, не мурлыкал, и уже тем более не говорил никаких слов. И все же она улыбнулась, коснувшись его плеча, и под смутным чувством ревности в его голове зародилась немыслимая догадка.

Неужели такое возможно?

Во второй половине дня из нагрудника, разорванного когтями зверя, с тревожной регулярностью стали вылетать голубые языки. Юкико заметила, что он отстает, шаркая и волоча ноги через заросли. Даже глаз в его маске богомола, казалось, тускнеет.

– Что случилось? – спросила она.

Он вздрогнул, будто его внезапно разбудили.

– Дождь проникает под кожу, – зло прожужжал он. – Твой друг повредил внутренние уплотнения. Влага разрушает мои реле.

– А ты можешь починить их?

Все его устройства заскрипели, когда он покачал головой.

– Бак с ацетиленом треснул. Резак и сварочный аппарат не работают, – еще один металлический вздох. – Политехник, который не может отремонтировать даже собственную кожу. Хотя, я, наверное, должен радоваться. Он бы уничтожил меня, если бы я был голым. – Он прикоснулся ко лбу уже знакомым жестом. – Кожа сильна, плоть слаба.

В разрыве над сердцем возникла электрическая дуга и каскадным водопадом выплеснулась вниз по нагруднику, окрасив трубы на грудной клетке в яркий бело-синий цвет.

ЧТО ОН ГОВОРИТ?

Его скафандр испорчен. Я думаю, это ты повредил его.

Буруу приподнял крылья, вспомнив изуродованные перья.

ПУСТЬ ИЩЕТ СОЧУВСТВИЯ В ДРУГОМ МЕСТЕ.

Вдоль восточного склона журчал горный ручей, который становился все шире, и на гладких зубцах затопленного речного камня появлялись белые буруны. Они напились чистой воды, но это не могло утолить терзающее их чувство голода. Вода показалась им удивительно прохладной по сравнению с душной влажностью леса.