Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»

После второго места на чемпионате мира нас пригласили в мировое турне. Сначала по Европе, а потом и по США. Море эмоций, впечатлений. Впервые проехав «Tom Collins Tour», мы поняли, что это то, к чему нужно стремиться. «Four Seasons», «Ritz Carlton» – это места, где мы останавливались, пятизвездочные отели, известные во всем мире. Между городами мы часто ездили автобусами по четыре, а то и по семь часов. Автобусы наполнялись различными напитками любой крепости, и к концу путешествия многие из нас еле доползали до кроватей. Наверное, это большой минус Тома Коллинза как организатора огромного турне, но для нас он был богом, человеком, который понимал страдающую душу артиста.

В этом же году мои близкие друзья Артур Дмитриев и Виктор Петренко преподнесли мне в подарок гитару, которая следовала за нами довольно долго. Уставший организм требовал песен.

Расскажу вам, дорогие читатели, как я выучился игре на гитаре. Это просто было стечение обстоятельств, причем не самых приятных. Летом 1980 года мы всей нашей мужской группой танцоров «Спартака» решили сыграть в футбол на Стадионе «Юных пионеров». Все наши матчи были очень напряженными, и никто не хотел проигрывать, что абсолютно естественно среди спортсменов. Дело было в воскресенье, и, как сейчас помню, папа очень отговаривал меня ехать в Москву именно на этот матч. Говорил: «Саш, отоспись, впереди рабочая неделя, только Майя приехала».

В этом же году мои близкие друзья Артур Дмитриев и Виктор Петренко преподнесли мне в подарок гитару, которая следовала за нами довольно долго. Уставший организм требовал песен.

Я понимал, что папа, по сути, прав, но тяга к футболу перевесила, и я поехал. В середине матча я рванул к воротам, и мой друг Пономаренко, пытаясь выбить мяч, ставит мне подножку… Я вылетаю на метр вверх и приземляюсь на кисть левой руки. Боль была адской. Все сразу поняли, что произошло что-то серьезное. Я корчился от боли. Матч тут же завершили, и ребята отвезли меня в ближайший травмпункт. Мне быстро сделали рентген и поставили диагноз: перелом левой лучевой кости. Там же мне наложили гипс и сказали месяц не снимать, пока кости срастаются. Скажу вам честно – от болей я не спал три ночи. Проклинал свою тупость, жалел, что не послушался совета отца, но все уже случилось и оставалось только ждать снятия гипса. Я уже не помню, как провел этот непростой месяц. И вот мне снимают гипс, делают рентген и говорят: кости срослись неправильно, нужно ломать и ставить все на место. Я был в ужасе. Значит, врачи, работавшие в травмпункте в воскресенье, ничего не заметили на снимке, на котором даже я, не будучи медиком, увидел смещение костей. К сожалению, именно на мою долю выпала врачебная ошибка, которая дорого мне стоила.

Ломать руку заново я категорически не захотел. Проблема была в том, что кисть левой руки не поворачивалась влево практически совсем, а мне семнадцать лет, впереди вся жизнь, карьера фигуриста, и меня ждет партнерша. Врач больницы МОНИКИ[5] сказал: «Если не делать повторную операцию, шансов на восстановление мало, но может помочь игра на гитаре. Беря аккорды на гитаре, вы сможете разрабатывать кисть». Так я стал гитаристом. Я истязал себя по восемь часов в день, превозмогая боль, пытаясь извлечь звуки из красивого инструмента.

Моим первым учителем игры на гитаре был отец. Он очень любил петь под гитару и делал это хорошо. Любимой песней папы была композиция Михаила Ножкина из кинофильма «Судьба резидента» – «Я в весеннем лесу…». Звучало это примерно так: «Я в весеннем лесу», затем шесть секунд уходило на переставление пальцев для следующего аккорда, затем «…пил березовый сок. С ненаглядной певуньей», та же шестисекундная пауза, и «…в стогу ночевал». В общем, папа был не Пако де Лусия, но петь любил. Он показал мне шесть блатных аккордов, которые помогли мне в дальнейшем понять принцип игры на гитаре и немного подправить положение кисти моей ущербной руки. Когда позже я уже вовсю распевал песни Высоцкого и Розенбаума, папа сказал: «Да, это тот случай, когда ученик превзошел учителя».

У папы был фантастический баритон, но отсутствовал слух. У мамы был абсолютный слух, но не было голоса. В этом смысле я взял лучшее от обоих родителей. Кстати, смотря свои программы прошлых лет, я подмечаю особую пластику моей поломанной левой руки, до которой явно не дотягивает правая. Левая поломанная просто грация, а над правой пришлось поработать. Я не шучу. Там создался определенный изгиб, который мне помогал ставить левую руку в программах. В общем, руку я разработал и еще на гитаре играть научился. Как говорится, что Бог не делает, всё к лучшему.

Но вернемся к турне Тома Коллинза. Вспоминаю любопытный момент…