Танцы на стёклах

— Я не хочу, чтобы этот день заканчивался, — с опасением и болью шепчет Мэл, поворачиваясь. Ее губки утыкаются в мою грудную клетку. Безобидные слова Мэл загоняют кол в мое сердце. Такие искренние, настоящие. Крошка влюбилась в меня. Как она может быть такой порочной, искренней и чистой одновременно?

Бесит. До боли. Сжимаю зубы, нежно поглаживая ее волосы. Черт.

Я подонок.

— Я тоже, малышка, — к удивлению, для меня самого, в моем голосе уже нет наглой уверенности.

Позже мы лежим на тахте в гостиной, изучая черты лица друг друга. Пальцами. Взглядами и губами. Она смеется и шутливо шлепает меня по плечу, когда я целую ее в кончик носа.

— Мне кажется, у меня плечи загорели, — говорит она, критично разглядывая себя. — И руки. Но я все равно такая бледная на твоем фоне, — вздыхает с ноткой сожаления, скользит пальцами по моей груди, обрисовывая контуры татуировки. Мне кажется, что она делает это любовно. С нежностью. И мне совсем не хочется над ней смеяться. Над ее чувствами. Хочется, чтобы она продолжала.

Но есть кое-что, что не дает мне покоя. Царапает изнутри железными когтями и призывая темную часть меня. Удовольствие, бешеный кайф и гнев, когда я вижу, как Мэл забывается подо мной в оргазме.

— С другим ты была такой же горячей штучкой, Мэл? — пристально глядя ей в глаза, спрашиваю я. Девушка удивленно смотрит на меня, заливаясь румянцем.

По меняющемуся выражению лица я вижу, что она злится. Наваливаясь сверху, фиксирую ее под весом своего тела, не давая улизнуть.

— Скажи мне, Лана.

— Зачем?

— Я хочу понять…

— Что понять?

— Кто ты.

— Разве ты не знаешь? — что-то в ее лице снова неуловимо меняется. Теперь это уязвимое выражение глубоко спрятанной боли.

— Мне нужно знать.

— Это было один раз, и я ничего не чувствовала, — произносит она.

Я должен испытать облегчение, и даже триумф от того, что все-таки мне первому удалось пробудить ее чувственность, но ощущаю другое — разочарование и пустоту с горьким привкусом на губах. Она позволила другому быть в ней. Так же глубоко, получать удовольствие от ее тела, касаться ее везде, целовать бледную кожу. Меня не должно все это волновать. Никогда не волновало с другими.

— Зачем ты это сделала, малышка? Это мог быть я, — вырывается прежде, чем успеваю подумать. Черт, я совсем свихнулся.

Она быстро моргает, и я понимаю, что Мэл едва сдерживает слезы.

Она мне никто, не жена, не невеста, и не должна была всю жизнь ждать, когда я осуществлю свой план ее покорения. Через несколько недель я женюсь на чистой, невинной девушке из богатой семьи. И для нее я стану первым и единственным, до конца дней. Но почему мысль о ней ничего не зажигает внутри? Это просто данность. Долг. Преданность слову и своей семье.

— Извини, я загнул, да? — мягко спрашиваю я, нежно проведя по бледной щеке Мэл тыльной стороной ладони.

— Иногда я совершенно тебя не понимаю, Джаред, — выдыхает она.

Я улыбаюсь уголками губ.

— Рядом с тобой я сам себя не понимаю, Лана, — признаюсь я, скатываясь на бок. Звонит айфон, и я тянусь за ним к столику на кованных ножках. Сажусь на край тахты, свесив ноги, и отвечаю на вызов.

Мэл незаметно подбирается ближе, обвивая меня за талию тонкими руками. Ласкает мою грудь и торс пальцами, покрывая поцелуями мои плечи, шею, мочку уха, забираясь шаловливыми пальчиками за резинку брюк и сжимая мой моментально отреагировавший мужской орган.

Заканчивая разговор, я с сожалением убираю ее руки, разворачиваюсь и невинно целую в губы.

— Это по делу, Мэл. Нам нужно возвращаться. Срочная встреча, — официальным тоном сообщаю я.

— По моему проекту?

— Нет, — с улыбкой качаю головой. — Мне нужно позвонить пилоту, собирайся.

Она разочарованно поджимает губы, но выполняет мою просьбу. Никогда не думал, что мисс Йонсен окажется такой послушной девочкой. Оказывается, нужно было просто хорошенько оттрахать ее, и идеальная куколка для постельных приключений готова. Какого черта я столько ждал?

Да, мой план не отменен, просто отсрочен. Мне нравится секс с Меланией Йонсен, и я буду держать ее рядом, пока мне интересно. А потом… Все, как планировалось.

И все кажется таким простым, ясным, когда мы садимся в самолет и отрываемся от земли. Я ловлю на себе ее горящие влюбленные взгляды, вспоминая сколько раз до нее, на этом месте сидели такие же куколки. По большому счету, в Мэл нет ничего, чтобы отличало ее от них. Кроме того, что мне понадобилось два года, чтобы раздвинуть эти стройные ножки, которые она с таким трудом сейчас держит сжатыми, замечая, как я плотоядно ее рассматриваю.

— Ты когда-нибудь нарушал свои правила? — внезапно спрашивает Мэл. Я в недоумении приподнимаю брови. — Корпоративные, Джаред, — поясняет она.

— Нет, — быстро отвечаю я. Минет Беатрис не в счет.

— Почему я? — спрашивает Мэл, снова удивляя меня.

— Интересный вопрос, — ухмыляюсь я, и наклоняюсь к ней, пристально глядя в глаза. — Может быть, я не принимаю слова «нет», meligim.

Она хмурится, отстраняясь. Молчит, глядя в иллюминатор. У меня тоже нет настроения вести душещипательные беседы. Все слишком сложно и запутано. Набираю номер Беатрис.