Танцы на стёклах

— Привет, Беа, мне нужна машина в Шарль-Де-Голль, — бросаю быстрый взгляд на часы на запястье. — Через час. У нас встреча с Демаре и его командой в Бови. Они все-таки клюнули, и надо удержать их интерес во чтобы то ни стало. Будь готова. Мне нужна твоя харизма сегодня…

Мелания засыпает, а я весь полет изучаю облака за окном. Шея затекает, но я не отвожу взгляда, чтобы не смотреть на Мэл. Мне совсем не нравится, как что-то царапает грудную клетку изнутри, когда я вижу, как мило спит моя дикая, похотливая meligim. Контраст… он сводит с ума. Так, что приходится весь полет сжимать челюсти из-за бушующих в душе противоречий.

Мелания почему-то молчит, когда мы прилетаем и едем в «Хилтон» на служебной машине. Я не могу понять, что значит это молчание. Злость? Растерянность? Просто отходит от наших приключений на яхте?

И только в отеле, я резко хватаю Мэл за руку, когда она уже собралась юркнуть в лифт.

— Я буду скучать по тебе, крошка, — притягивая к себе, горячо шепчу я, касаясь губами нежной щеки Мелании. — Не засыпай крепко, иначе не услышишь, как я приду, чтобы продолжить процесс развращения одной маленькой сладкой мышки.

Прежде, чем она успевают ответить, отпускаю ее, и резко направляюсь к лифту, который поднимается прямо в мои личные апартаменты. В раскрытых дверях стоит Беатрис с кожаной папкой в руках.

— Наконец-то, — широко улыбаясь говорит она, когда я вхожу внутрь. Я коротко киваю, едва мазнув по ней взглядом. Когда я разворачиваюсь, Мелании в холле уже нет. Двери лифта закрываются, и мы с Беа поднимаемся наверх.

* * *

Даже президент компании не всегда способен контролировать собственную жизнь. Точнее, вообще, не способен, так как служит интересам своего бизнеса. Двадцать четыре часа своей жизни посвящает реализации бесконечных бизнес планов и проектов, повышая планку увеличения прибыли, рентабельности и конкурентоспособности до заоблачных вершин. Как бы мне не хотелось провести ночь в постели с изящной, сладострастной Меланией Йонсен, приходится лететь в Германию на несколько дней для участия в очень важных переговорах с будущими инвесторами.

Вылетаю один, потому что Беатрис нужна в Париже еще на одном мероприятии. Перед вылетом я отдаю Беа подарок для Мэл из коллекции «L. Corp» и прошу передать ей, что я срочно вылетаю по делам в Дрезден на неделю. Черт, у нас осталось так мало времени. Это нервирует больше, чем должно…

Мой рабочий график составлен таким образом, что времени хватает только на сон. Одни переговоры сменяются другими, и на третьи сутки приходится вызвать Блэка. Становится легче. Во время небольших передышек между деловыми встречами, я несколько раз нахожу в айфоне номер Мэл, собираясь позвонить, но меня каждый раз что-то останавливает или отвлекает. Возможно, меня бесит, что я думаю о ней слишком часто и иногда в моменты, когда мой разум должен быть абсолютно чист от посторонних мыслей. Я — бизнесмен, у меня нет времени на сантименты. Каждая минута моего времени стоит денег. И если во время переговоров с компанией, готовой вложить миллионы в мой бизнес, я думаю о том, как невероятно было трахать Лану на носу яхты, то это не просто провал, это, мать его, катастрофа. Я обязан что-то сделать с этим.

Напряжение от изнуряющего графика встреч и борьбы с собой за свободу от воспоминаний и фантазий о Мелании Йонсен растет с каждым днем, становясь пиковым и грозящим срывом. Я раздражаюсь по поводу и без, становлюсь слишком агрессивным, способным на необдуманные поступки. Больше всех достается Беа Мур, ведь она со мной находится постоянно и принимает на себя основной удар, но терпеливо молчит. Все-таки ее профессионализм выше всяких похвал.

— Адам, это Рания, — толкая меня сонного за плечо, произносит Беатрис, подавая мой гаджет. Мы возвращаемся с делового ужина с местной рекламной компанией, которая взялась за раскрутку наших новых магазинов и брэнда в Дрездене. Почти полночь, а нам еще не меньше сорока минут до отеля. Мог бы немного передохнуть, но нет…

— Какого черта ей надо, — мрачно хмурюсь я. Беру мобильник, вставляя наушник.

— Добрый вечер, Рания. Безумно рад, что ты звонишь, — натягивая улыбку, говорю я. Она, конечно, не видит, но на интонацию голоса действует даже искусственная улыбка.

— Привет, Адам, — с чувственным придыханием отзывается Рания аль-Хинди. Но на меня ее томный голос совершенно не действует. — У тебя, наверно, ночь, прости. Я только что прилетела в НЮ. Не могла не позвонить. Я с отцом. У него тут какие-то дела. Он меня не посвящает, но мы могли бы встретится, обсудить свадьбу. Осталось так мало времени.

— А помню, Рания, — отвечаю я. — Мне очень жаль, но меня нет в Нью-Йорке. Я еще три дня проведу в Дрездене.

— Я знаю. Мы задержимся на неделю. Мне столько всего нужно купить… Адам, мы остановились в отеле «Магнум», недалеко от бизнес-центра.

— Я навещу тебя, как только приеду, — нейтральным тоном обещаю я. — Мне нужно сначала позвонить твоему отцу и договорится о времени?