Танцы на стёклах

— Конечно, — кивает Мэл. Она поворачивается и обращается к карикатурщику на французском, показывая на его чистый холст и карандаши. Они быстро договариваются, и с Мэл даже не берут денег за аренду принадлежностей. Снова этот ее дар очаровывать людей с первого взгляда. Кажется, художник даже рад оказать услугу коллеге. Мелания занимает его место, показывая мне куда встать. Мне еще не доводилось быть моделью. Честно говоря, чувствую себя неловко, ощущая ее пристальный изучающий взгляд. Она максимально сосредоточенна, не отвлекается на болтовню и ругается, когда я пытаюсь рассмешить или поддразнить ее. Я уже начал раздражаться, переминаясь с ноги на ногу, но все закончилось довольно быстро.

— Merci, — мило улыбается она художнику, и, забирая листок с холста, возвращается ко мне и, со смущенной улыбкой, подает свою работу. Я беру свой портрет, ожидая увидеть что-то наподобие карикатур, которые мы видели. С длинным носом, асимметричными чертами лица или коровьими глазами.

Но Мелания нарисовала меня красивым.

Лучше, чем я есть на самом деле. Сложно объяснить, но мне почему-то стало стыдно на долю секунды, когда я взглянул на отображение того, что видит она, глядя на меня. Мэл пририсовала мне несуществующие эмоции и чувства. Улучшила мой портрет, доведя его до совершенства. Наверное, мне удалось. Но это не внушает ни радости, ни мрачного удовлетворения.

— Ты в меня влюбилась, — говорю я совершенно серьезно, почти с сожалением, глядя в распахнувшиеся аквамариновые глаза.

— Дурак, — поджимая губы и мучительно краснея, Мелания резко разворачивается и снова убегает от меня.

Я не двигаюсь, не несусь за ней вслед. Точно знаю, что она вернется.

И она возвращается. Запыхавшаяся, злая, прекрасная, такая желанная, что каждую мышцу моего тела сводит от потребности прикоснуться, заполнить собой.

— Я в тебя не влюбилась, — тыкая в меня пальцем, яростно говорит Мелания. Я широко улыбаюсь и склоняю голову в знак согласия. Конечно, влюбилась, крошка.

— Я просто пошутил, Лана. А ты так взъелась, словно я правду сказал.

— Нет. Ты самодовольный павлин.

— Симпатичный павлин поучился, — показываю ей ее работу. — Спасибо. Мне нравится.

Мы какое-то время соревнуемся кто кого переглядит, и Мэл сдается первой.

— Не за что, — отвечает она в неуверенной, немного робкой улыбкой.

Дальнейшее путешествие по Монмартру происходит спокойнее. Может, потому что мы оба устали от этого безумного дня. 237 ступеней к собору Сакре-Кер кажутся мне бесконечными. Несколько раз мы садимся прямо на ступени, чтобы передохнуть, болтая о всякой ерунде, глядя на звезды и огни Парижа внизу. Можно было воспользоваться фуникулёром, но мы были уверены, что осилим подъем, и немного не рассчитали свои силы. Но когда цель достигнута, и мы стоим на смотровой площадке среди толпы остальных туристов, непередаваемое ощущение, от которого захватывает дух, охватывает нас обоих, когда мы смотрим на красоту, сотворённую руками людей, простирающуюся под нами.

— Невыносимо прекрасно, — произносит Мэл, слегка поворачивая ко мне голову. Я обнимаю ее за талию, и это кажется таким естественным, что ни она, ни я не испытываем ни малейшего желания разорвать объятия. С удивлением замечаю, как ее глаза наполняются слезами, когда она снова смотрит на пейзаж, который открыт нашему взору.

— Ты плачешь? — спрашиваю я мягко, стирая с щеки скатившуюся слезинку. Почему мне кажется таким трогательным все, что происходит сейчас?

— Это от счастья, — признается Мэл. И ее слова снова что-то переворачивают во мне, задевая за живое. Еще не поздно прекратить все и оставить ее такой, как сейчас, плачущей от счастья, получившей свой билет в мечту, влюбленной в неплохого парня, который честно ей признается в своих грязных планах, попросит прощения и отвезет в отель, потом пришлет букет цветов и уедет в свой Анмар, чтобы исполнить долг и жениться на другой.

Но я плохой парень, который продолжит свою нечестную игру, превратив слезы счастья в слезы боли и отчаяния.

Глава 13

Мелания

Джаред держал меня за руку, мы чуть ли не бежали по узким улицам Монмартра, после того, как насмотрелись на вечерний Париж. Огни расплывались перед моими глазами. Из-за слез. Из-за нереального счастья. Состояния полнейшей невесомости.

Мне кажется, мы с Джаредом до сих пор продолжаем падать, уже без всяких искусственных башен и горок… но мне нравится. С ним я хочу падать вечно. Пусть только держит меня за руку, пусть только будет со мной искренним…

Несколько раз за день, я пыталась уличить Джареда во лжи, в красивой игре, и порой мне казалось, что он просто хороший актер. Но глаза… Разве они могут лгать? Джаред смотрел только на меня. Каждую секунду, каждое мгновение… Его совершенно не интересовал ни Париж, ни вся мишура вокруг.

Только я.

После его «подарка» на космической горе, я очень сильно засомневалась в том, что Джаред искренен и не хочет просто использовать меня. Но теперь, спустя еще несколько часов рядом с ним, я уже не могу осудить его за наглое и бесцеремонное вторжение внутрь…