Танцы на цепях (СИ)

Стоит только снова встретиться с сильным врагом, и удача отвернется. Противник с легкостью переломит хребет человеку, не способному удержать меч.

Жаркий ветер хлестнул по лицу и растрепал волосы. Май поморщилась, утерла выступившую на лбу испарину и приложила ладони к щекам. Жара медленно убивала ее, мысли скручивались в тугие узлы. Трава в тени все еще оставалась зеленой и сочной, но стоило отойти к центру рощи, как под ногами расцветали грязные желтые пятна и хрустели высушенные стебли.

Клаудия поднялась на ноги и достала клинок.

Ее меч был такой же длины, как и у Май, но сделан он оказался из черного отполированного до блеска люза.

Девочка во все глаза рассматривала диковинное оружие. В ходу был бледно-желтый, реже – золотистый люз. Минерал тяжело обрабатывать, он почти не поддавался магической заточке, но если уж за дело брался профессионал, то такой меч служил дольше обычной стали, а уж против иномирца другого оружия не было.

– Откуда люди узнали о свойствах этого минерала? – женщина поигрывала мечом с такой легкостью, словно он был продолжением ее руки.

– Случайно догадались? – Май следила за клинком, описывавшим в воздухе черные зигзаги.

– Мы украли секрет у иномирцев, – ответила Клаудия, – раньше люза было, как грязи под ногами. Его даже не добывали. Минерал-то без специальной обработки бесполезен и крошится, как зачерствевший хлеб. Первородная принесла людям знание, выкрав его из-под носа у изгнанных энкулитов.

– Разве можно попасть в Энкул и вернуться обратно?

– Не забывай, что мы не о простом человеке говорим! Первородная может многое.

– Как же так вышло, что королева, которая может многое и добыла для людей оружие против иномирцев, сейчас спит в башне мертвым сном?

Щеки Клаудии на мгновение залил румянец гнева, глаза свернули, а Май поежилась, чувствуя, как взгляд буквально приколачивает ее к месту невидимыми иглами.

– Иногда, чтобы победить зло, приходится жертвовать чем-то, – медленно проговорила женщина, чеканя каждое слово, – разумом, силой и даже собственным телом.

Май на это ничего не ответила. Она слышала о иномирской войне лишь краем уха. Шутка ли, с того момента миновало триста лет, а история давно обросла мишурой выдумок и преувеличений.

Если опираться на них, то можно было представить невероятное сражение, в котором иномирский король ведет свое войско в столицу, где терпит поражение едва ли не у ступеней трона Первородной.

Что же происходило на самом деле, знали, наверное, только сам иномирец и Первая королева. Люди могли лишь наблюдать за последствиями.

Пришлых тварей не убили, а позволили существовать бок о бок с людьми. Май затруднялась ответить, почему.

Жалость к побежденным? Верилось слабо, ведь они не щадили своих врагов, а порой расправлялись с ними так изощренно и жестоко, что даже камни могли заплакать. Люди такого никогда бы не простили.

Ходили слухи, что Первая запретила убивать иномирское племя, а приказала лишь изолировать его. Для чего? Даже Пожинающий бы не ответил на этот вопрос, а Первородная спит и спросить не с кого. Так или иначе, часть иномирцев заперта в столице.

Май когда-то вычитала, что весь юго-восточный стигай – иномирская земля. Туда не совались даже отчаянные воины, а о жизни уединившихся существ ходили тысячи зловещих легенд.

От собственных мыслей ее отвлек тихий свист. Май рефлекторно отклонилась назад, за мгновение до того, как острие черного клинка мелькнуло перед глазами.

– Бери меч, – бросила инахан.

Жарковато для таких упражнений.

Озвучить мысль Май не решилась. Было во взгляде наставницы нечто угрожающее, грозовые тучи полные холодного дождя. Она точно не потерпела бы отказа.

Клинок скользнул в ладонь, будто живой. Рукоять приятно холодила пальцы и вселяла уверенность.

– Ноги ставить вот так! Молодец.

Женщина бросала команды, будто метательные кинжалы. Каждый врезался в Май хлесткой невидимой пощечиной, заставляя в точности следовать указаниям, а их было много.

– Не сжимай ты его так! Это же не соломинка, а ты не тонешь, дитя.

Май уже не чувствовала палящего солнца. Облитый раскаленным золотом мир сжался в крохотную точку на острие черного клинка. В нос ударил запах пыли и пота, увядшей травы, разогретой кожи и древесной коры. Клинки порхали в воздухе, но не решались столкнуться. Женщина держала Май на почтительном расстоянии, только показывая увороты и выпады, разучивая с ней стойки. Черный и желтый люз мелькали в считаных дюймах друг от друга, разрезая дневную жару на невидимые ленты.

– Помни, меч – это ты. У клинка нет собственной воли, – голос Клаудии звучал отовсюду разом, точно эхо среди скал, – в этом танце ты ведешь и только ты указываешь цель.

Они двигались синхронно.

Всего мгновение, но Май с восхищением и трепетом следила за каждым движением наставницы, чувствуя, в первый и последний раз, странное душевное родство, связавшее двух чужих людей на несколько бесконечных секунд.