Танцы с королями. Дилогия

Все они, возвращаясь из дальних странствий, привозили сувениры. Для украшения своих особняков англичане покупали картины современных художников, а также древние скульптуры, причем последние они иногда дарили какому-нибудь недавно открытому Лондонскому музею. Справедливости ради необходимо отметить, что во Францию стекались не одни англичане. Версаль стал настоящей Меккой для «паломников» всех национальностей. Кстати, в свое время начало этому положил Аксель фон Ферзен, предпринявший именно такую поездку. Лица знатного происхождения, вроде него, прибывали обычно с рекомендательными письмами от влиятельных сановников, в противном случае им приходилось гулять по парку и довольствоваться ролью экскурсантов, выжидая случая, чтобы попасть в Версаль, на какое-нибудь общедоступное празднество, желательно, конечно, с присутствием королевской четы. Однако, поскольку королева настояла на отмене публичных ужинов, шансы увидеть ее им короля для тех, у кого не было официального доступа во дворец, значительно уменьшились.

По мере того, как расстояние между коляской и тремя всадниками сокращалось, Роза все больше склонялась к мысли, что эти трое были англичанами. Среди них был человек постарше — очевидно, их наставник, в его задачу входило оберегать, насколько это было возможным, моральные устои своих подопечных от порочных соблазнов, а также знакомить их с архитектурой, живописью и скульптурой всех посещаемых стран, от Франции до Швейцарии и от Италии до Греции. Человек, скакавший позади с вьючными лошадьми, явно был слугой. Когда чужестранцы приблизились, старший из всадников приказал своим спутникам ехать друг за другом, чтобы дать коляске дорогу.

Широкоплечий и высокий, казавшийся на лошади еще более высоким, этот человек имел вид обеспеченного и хорошо воспитанного джентльмена, производя приятное впечатление своей статной, худощавой фигурой; он был одет в изумрудно-зеленый камзол и черную треуголку, украшенную прямым белым страусовым пером. На нем были черные сапоги для верховой езды, доходившие до бедер, обтянутых лосинами. Волосы его не носили следов пудры, что было вполне в духе тогдашней моды, и, собранные на затылке в косичку с бантом, по цвету не отличались от шляпы и сапог. Словом, в том, что касалось внешности, это был исключительно привлекательный молодой человек, а его загорелое лицо придавало ему вид морского разбойника. Это впечатление еще более усилилось, когда, заметив Марию-Антуанетту и Розу, он растянул рот в широкой улыбке, показав зубы, столь ослепительно-белые и ровные, словно их высек скульптор, заодно создав и выступающий вперед подбородок, от которого так и веяло самоуверенностью. Незнакомец приставил руку к уху, как будто желая послушать пение. Положение обязывало королеву замолчать, что она и сделала, а Роза и дети продолжали петь. Затем, когда этот джентльмен и коляска поравнялись, он снял треуголку и прижал ее к груди:

— Мои дорогие дамы, какая приятная встреча по дороге в Версаль! Вы — Венера и Диана, сошедшие с пьедесталов в парке и сопровождаемые херувимами!

Мария-Антуанетта грациозно наклонила голову, отдав дань этому смелому и замысловатому комплименту, понимая, что этот путешественник не имеет представления о том, кто они такие, а Роза, не переставая петь, заглянула ему прямо в глаза, проносясь мимо в коляске. У этого англичанина, как ей удалось заметить, зрачки были зеленые и хищные, как у кота.

— Какой наглец! — заметила Мария-Антуанетта довольно добродушным тоном, как только они оказались за пределами слышимости. Она безжалостно третировала тех, кого недолюбливала, но по отношению к тем, кто ошибался, пребывая в счастливом неведении, всегда проявляла снисходительность.

— Да, в этом нет никакого сомнения, — согласилась Роза, с трудом поборовшая искушение повернуть голову и посмотреть этому англичанину вслед. Ей очень хотелось увидеть выражение его лица в тот момент, когда он узнает, кому принадлежит коляска с королевским гербом. Она чуть было не рассмеялась, когда живо нарисовала в своем воображении эту сцену. В то же время в этом молодом человеке было нечто такое, от чего у нее по всему телу пробежала мелкая приятная дрожь.

Она переночевала в малом Трианоне, но следующим утром покинула его: туда прибыла мадам Елизавета, сестра короля, очень спокойная, радушная женщина, которая тепло относилась к своей невестке. Ее сопровождала мадам де Ламбаль и некоторые другие фрейлины королевы. Мария-Антуанетта доверила Розе письмо, которое та должна была отослать графу фон Ферзену. Письмо она положила в сумочку, ручку которой обвязала вокруг запястья, и теперь, весело помахивая ей, шла по тропинке вдоль Большого канала. Придя в Версаль, Роза намеревалась затем поехать в Шато Сатори, а письмо отправить по пути.