Танцы с королями. Дилогия

Затем Ричард подробнейшим образом рассказал обо всем, что последовало за этим. Весть о том, что Национальное Собрание пока что не посягало на саму идею монархии, но желало ограничить права короля, была встречена Жасмин с явным облегчением. Ричард не переставал удивляться тому, что такая хрупкая престарелая женщина, по сути превратившаяся в комочек иссохших тонких костей, обладает весьма острым, наблюдательным умом. Похоже было, что вся ее энергия концентрировалась на умственной деятельности, и сил на то, чтобы двигаться, уже не оставалось.

Беспокойство нарастало с каждым днем. Масла в огонь подливали агитаторы, разглагольствовавшие чуть ли не на каждом углу и подбивавшие толпу к насилию, и пропагандисты, вдалбливавшие в головы грамотных людей те же идеи с помощью печатного слова. В войсках началось разложение, и все чаще отмечались случаи, когда солдаты, возбужденные вином, которого не жалели доброхоты-трактирщики, братались с бунтовщиками, выкрикивая: «Мы никогда не поднимем оружия против братьев-французов! Никогда!»

В это тревожное время Ричард совсем перестал навещать Розу в Версале. Однажды в воскресенье он потягивал коньяк, сидя на улице за столиком кафе де Фой. Это было излюбленное место встреч агитаторов и других смутьянов. Вдруг на его глазах молодой адвокат Демулен вспрыгнул на стол и громко начал обличать короля за увольнение министра Некера, собирая вокруг толпу зевак. Ричард знал, что Некер пользовался уважением в народе, но королева очень недолюбливала его, и отставка министра произошла не без ее участия. В вину Некеру поставили неспособность привести в порядок расстроенные финансы. Эти сведения, как и некоторые другие, сообщила Ричарду Роза, охотно помогавшая мужу. Ее сообщения, на первый взгляд незначительные, часто дополняли имевшуюся у него информацию и позволяли Ричарду воссоздать целостную картину происходивших великих потрясений.

— К оружию, мои друзья! — завопил адвокат, прирожденный мастер по части подстрекательских речей, которые никого не оставляли равнодушными. — Если уж выгнали Некера, то какая судьба ожидает нас всех? На самом верху замышляют расправу над всеми патриотами. Давайте нацепим кокарды как символ нашей веры в будущее Франции!

Его мощный голос долго еще продолжал сотрясать чистый летний воздух. Толпа слушателей разрослась до невиданных размеров, запрудив всю улицу так, что движение конных экипажей в обе стороны прекратилось. В людях умело возбуждался как страх за свою жизнь, так и желание свергнуть тех, кто находился у власти. В самом начале зажигательного выступления Демулена Ричард осушил рюмку с коньяком, еле успев выхватить ее из-под ног оратора, в неистовстве топавшего ногами и иногда даже подпрыгивавшего на столе. В заключение адвокат выкрикнул громовым голосом:

— Я снова призываю вас к оружию! Я лично готов отдать свою жизнь за родину и не страшусь смерти! Мне невыносимо видеть Францию в оковах!

Он спрыгнул со стола, сопровождаемый одобрительным ревом, вырвавшимся из нескольких сотен глоток. Толпа превратилась в послушное стадо баранов и последовала за ним, взламывая оружейные лавки и арсеналы, вооружаясь пистолетами, охотничьими ружьями, мушкетами, пиками и алебардами. Город был охвачен беспорядками, которые нарастали, как снежный ком. Начались грабежи и погромы винных лавок и трактиров. Возмущенные вызывавшим всеобщую ненависть налогом, которым облагались все товары, ввозимые в Париж, горожане спалили дотла таможни, находившиеся у всех городских ворот. Захваченного оружия оказалось недостаточно, и поэтому в погребах и кузницах развернулась лихорадочная работа по изготовлению пик и другого холодного оружия. Все, затаив страх, ждали наступления королевских войск со стороны Версаля. Ходить по улицам стало небезопасно, особенно после наступления темноты. Беспорядочные выстрелы, крики и гул толпы не смолкали ни днем, ни ночью. Символические алые с синим и белые кокарды, к ношению которых призвал парижан Демулен, вспыхнули яркими цветами на одеждах мятежников, придав им, да и всему городу, живописный вид.

Ранним утром четырнадцатого июля большая толпа ворвалась в Дом инвалидов, служивший приютом отставным одиноким солдатам и одновременно главным арсеналом Парижского гарнизона, и захватила там пушки и тысячи ружей. Немногочисленная охрана из пожилых воинов не только не оказала сопротивления, а наоборот, перешла на сторону восставших. Застывшая кровь этих побывавших в боях ветеранов забурлила в их жилах, когда они почуяли знакомый дух предстоящей схватки, исходивший от взбунтовавшихся соотечественников. Вся эта сцена происходила на глазах у подразделения иностранных наемников, расквартированных неподалеку и благоразумно решивших не вмешиваться в чужие дела. Ричард оказавшийся тут как тут, догадался, что командир наемников опасался оказаться в одиночестве, поскольку его солдаты открыто выражали восставшим свои симпатии.