Танцы в песках

Не было сомнений в сильнейшем неодобрении, которое придавалось понятию "актриса": Лизл сразу это заметила. Она сжала зубы и, поглядев на старуху через настольное зеркало, холодно ответила:

— В ваших устах это звучит крайне неодобрительно, мисс Ловелл.

Старая леди пожала плечами.

— Мои сведения о вашей профессии очень ограничены, но я никогда не могла себя заставить доверить актерам. Люди богемы всегда имели репутацию… ну, скажем, людей слишком свободного образа жизни, не так ли? Наверное, для актрисы очень выгодно выйти замуж за кого-нибудь богатого и имеющего положение. Многие так и делают, не так ли? За такого… как мой племянник, к примеру. Выйти замуж за такого, как Джеймс, — это обеспечит будущее, правда? К тому же, поможет и в карьере.

Лизл была так оскорблена этим прямым выпадом, что вскочила, едва не наскочив на старую леди, с щеками, горящими от негодования. Однако когда она заговорила, голос ее был холоден:

— Я склонна думать, что ваш племянник имеет достаточно здравого смысла, чтобы не жениться на женщине с таким незавидным положением — если у него вообще есть намерения жениться.

— Мужчины иногда бывают так глупы.

— И не только мужчины, мисс Ловелл. И мы бываем иногда глупы.

— Это правда, не так ли, что у некоторых мужчин слабость к актрисам?

— В самом деле? Не знаю, я об этом не думала.

— Да, это так. А мой племянник красив собой — и богат. И его так легко увлечь смазливым личиком, в особенности той, кто удачно сыграет бедную невинную девушку, нуждающуюся в покровительстве.

Лизл отвернулась к зеркалу и, взявшись за щетку для волос, резко и решительно принялась расчесывать волосы в надежде подавить поднимающийся в душе гнев. Хэрриет Ловелл была весьма безжалостна, но возразить по существу было нечего. На минуту Лизл даже стало жаль бедную старую женщину, которая, видимо, была жестоко ранена душевно своим возлюбленным в далеком прошлом. Так жестоко и глубоко, что это обусловило ее предвзятое мнение в отношении всех и вся. Но она понимала, что эта старая леди может быть опасной. В особенности для Джеймса.

— Я бы не стала так волноваться за вашего племянника, мисс Ловелл, будь я на вашем месте, — проворковала Лизл. — Я уверена: когда придет время делать выбор, он выберет хорошую девушку.

— Энид — очень хорошая девушка, и он знает это. Она разумна, и она из хорошей семьи. Она станет ему хорошей женой.

— Я тоже в этом уверена, — ответила Лизл едва слышно.

— В таком случае, я думаю, вы понимаете.

— Понимаете?..

— Да, и думаю, мы обе понимаем, не правда ли, что будет недостойно с вашей стороны обольщать моего племянника вашими актерскими штучками.

Повисла долгая пауза; когда Лизл вновь заговорила, в ее голосе была необычайная холодность.

— При всем моем уважении, мисс Ловелл, вы переходите всякие границы. Я готова простить это лишь во имя моей бабушки. Но, какую бы чепуху вы здесь ни несли — мне не нужен ни ваш племянник, ни его деньги! У меня вполне достаточно своих собственных. — Затем она скорбно добавила: — Жаль, что у вас такое предвзятое мнение об актрисах, мисс Ловелл.

— У меня есть на то причины.

— Ваши причины — это ваши причины, а я, со своей стороны, могу вас уверить, что ваш племянник в полной безопасности.

— Я говорю о том, что вижу; и имею на то право: будущее моего племянника — моя непосредственная забота.

Лизл положила щетку для волос на место и повернулась, чтобы спокойно обратиться к мисс Ловелл:

— Послушайте…

Но слушать уже было некому. Тетя Хэрри повернулась к ней спиной и быстро пошла к двери, проговорив:

— Обед через полчаса.

Когда дверь за ней закрылась, Лизл встала, взяла стакан и пошла в ванную. Она наполнила стакан ледяной водой и несколько раз прополоскала рот, выплюнув воду, будто яд, которым ее отравила Хэрриет Ловелл. Она три-четыре раза глубоко вздохнула и вернулась к туалетному столику. Она осторожно и тщательно нанесла краски, взяв меньше, чем обычно, румян для щек, а затем прошлась пальцами по густой копне своих кудрей.

— Да, это уж слишком! — громко произнесла она. — Она далеко зашла!

Ей захотелось сейчас же взять телефонную книгу и заказать билет на первый же рейс в Лондон. Она намеревалась отдохнуть здесь, а вовсе не склочничать со старухой. Ей этого удовольствия не нужно. Но, подняв трубку, чтобы набрать номер аэропорта, она тотчас же опустила пальцы на кнопку. Это слишком просто…

Ну нет! Будь она проклята, если позволит старой сумасшедшей женщине выжить себя таким образом! Это было бы как раз то, чего добивается Хэрриет Ловелл!

Вместо этого она подошла к шкафу и вынула одно из самых любимых своих — и наиболее открытых — платьев. Цвета темного винограда, с проймами, спущенными почти до пояса с обеих сторон, и охватывающее ее стройные бедра, будто паутина. Последний завершающий взгляд в зеркало — и Лизл открыла дверь комнаты, чтобы сойти вниз к обеду. Спускаясь по лестнице, она, можно сказать, уже слышала звонок, как в театре, и голос, объявивший "акт второй". Она вышла на сцену для второго раунда.