Таракан

– Позвольте уточнить, – сказал Джим. – Он сможет положить эти деньги в банк?

– Конечно. Возможно, на Каймановых островах. И русский президент наверняка поможет. Даже при низких процентах он сможет жить вполне прилично на семь-восемь миллиардов долларов в год, не трогая капитал.

– А как насчет оборонного бюджета США?

Министр юстиции рассмеялся.

– Конгресс ратифицирует его заново. В эти дни все любят занимать.

Однако услышав, как Биг-Бен размеренно и мрачно отбивает одиннадцать вечера, Джим задумался, сможет ли он провернуть это по телефону. Таппер не был любителем простых радостей жизни. Решат ли вопрос 716 миллиардов? Или предложить президенту апроприировать бюджет на образование? А заодно и здравоохранение? Но это может потребовать трех подзаконных актов. Слишком сложно. Нужно положиться на удачу. В Вашингтоне сейчас шесть вечера. Президент наверняка смотрит телевизор, и ему не понравится, что его отвлекают. Джим еще подумал несколько секунд, уставившись на цветной орнамент пустой тарелки, лилово-красный с кремово-белым, а затем позвонил ночному портье и сказал, что ему нужно сделать неофициальный звонок. Протокол идентификации абонентов, настройка скремблирования речи и обращение к президенту заняло двадцать пять минут, и еще десять потребовалось, чтобы установить соединение. Неплохо для внеплановой конференции.

– Джим.

– Мистер президент. Надеюсь, я вас не отвлекаю посреди важного…

– Нет, я тут э-э… слышал, ты вставляешь французам.

– Они убили шестерых наших ребят.

– Убийство – это непорядок, Джим.

– Абсолютно. Согласен на все сто.

Джим растерялся от такого неожиданного единодушия. Ему были слышны крики, выстрелы и лошадиное ржание на заднем фоне, а затем вдруг бравурно заиграл оркестр с валторнами и струнными, вызывая в воображении пустынную равнину с кактусами и крутыми холмами. Джим попытался завести светский разговор.

– Как там Мел…

Но президент перебил его.

– А как там с этим новым проектом, ну, понял, с этим… изворотизмом?

– Разворотизмом? Фантастика. Мы почти готовы начать. Тут такой переполох. Поворотный момент истории.

– Встряхивать историю – это хорошо. Задай Евросоюзу взбучку.

– Мистер президент, я как раз хотел обсудить с вами.

– У тебя две минуты.

И премьер-министр изложил свое дело в выражениях, которые использовал министр юстиции, добавив несколько красочных, сочных подробностей от себя. Вверх по трубам хлынул противоточный поток свежей энергии, вмиг сокрушив старые засоры, отбросив стереотипы, а под конец высоко в воздух выстрелил сказочный фонтан торговых сделок, фондов, электронных долларов, падавших на землю, словно долгожданный дождь, словно спиральный вихрь осенних листьев, словно вьюга, кружащаяся воронкой…

– На мой счет? – сказал президент хриплым голосом. – То есть на мой расчетный счет?

– Офшорный, разумеется. Вам нужно будет привлечь своих людей.

Повисла тишина, перемежаемая приглушенным смехом по телевизору, дребезжащим пианино, звоном бокалов и радостной пальбой в потолок.

– Когда ты вот так говоришь об этом, – сказал, наконец, президент, – я вижу, в этом что-то есть. Определенно. Думаю, вместе мы, Джим, заставим развратизм заработать. Но сейчас мне нужно э-э…

– Еще одно слово, мистер президент. Могу я задать вам личный вопрос?

– Конечно. Если только это не касается…

– Нет, нет. Конечно. Это касается того, что было… до того.

– До чего, Джим?

– Шесть?

– Повтори.

– Хорошо. У вас… У вас раньше…

– Раньше что?

– Было гм…

– Боже! Выкладывай, Джим! Было что?

– Шесть ног? – прошептал он.

Линия смолкла.