Таракан

Главное, что всем было известно о Джейн Фиш, это что она курила трубку. А также то, что на самом деле это не так. То есть она вообще не курила. Много лет назад, когда она начинала свой путь в политике с самой скромной, неблагодарной и наименее популярной должности в правительстве, госсекретаря по делам Северной Ирландии, она посетила мероприятие в Белфасте по сбору средств на борьбу с курением. Она согласилась затянуться на камеру трубкой и выдохнуть в лицо ребенку, чтобы продемонстрировать опасность пассивного курения. Девочка, заранее подготовленная, закрыла глаза и не дышала. Но картина общественной жизни пишется широкими мазками. Эта фотография вызвала двухдневную бурю возмущения в СМИ. Поскольку Фиш имела правильную речь, хорошие манеры и приятное невыразительное лицо, карикатуристам ничего не оставалось, как изобразить ее с трубкой во рту. Для авторов политических скетчей она навсегда стала «Джейн Фиш с трубкой». Она была популярной фигурой. В глазах общественности она была прагматичной личностью и заслужила симпатию публики за свое неприятие прилюдного кормления грудью. Сперва она была пылкой оборотисткой, после чего, повинуясь воле народа, стала не менее пылкой разворотисткой. Сторонники обеих партий восхищались ее красноречием.

Из трех женщин в списке премьер-министра она, как он считал, стояла ближе прочих к своим феромонным корням. И он не ошибся. Тем вечером, когда он изложил ей по телефону факты, она немедленно признала необходимость жестких мер. Она призналась, что всегда имела сомнения насчет Бенедикта. Джим тут же отправил ей с мотокурьером свою рукопись в запечатанном пакете. Через полтора часа она перезвонила и предложила некоторые поправки. Одни касались исторических сведений, другие – того, что она назвала «вопросом голоса». Следующим утром Ширли перепечатала набело текст и направилась на Кингс-кросс, чтобы доставить горячий материал в «Гардиан» и обсудить условия публикации. Премьер-министр настоял, чтобы пресс-секретарь оставалась в редакции, пока будет готовиться к печати свежий номер. «Гардиан» всегда отличалась широтой своих взглядов, одно время там вел колонку Осама Бен Ладен, а в штате журналистов числился официальный член экстремистской организации Хизб ут-Тахрир [23]. При других обстоятельствах «Гардиан» едва ли напечатала бы статью Джейн Фиш, но разве могло устоять оборотческое издание, когда один министр сводил счеты с другим в правительстве, которое оно презирало?

Дорогого стоит видеть, что творится в издательстве большой газеты за несколько часов до публикации горячего материала. Работа кипит, являя примеры высочайшего профессионализма и командного духа, долговременной памяти и оперативного анализа. Все здание гудит. Ширли позже рассказывала коллегам, что это было все равно что находиться в лазарете на передовой в самый разгар ожесточенной битвы. Редактор переделала всю первую полосу с передовицей и три внутренние полосы. К пяти вечера печатные станки выдали первые экземпляры. Должно быть, это был волнующий момент для журналистов старшего поколения – взять в руки свежую бумажную газету. Но сейчас это было неважно. Веб-сайт газеты уже распространял волнующие откровения с постоянными обновлениями, не прекращавшимися в течение четырех часов. Конкурирующие газеты могли успеть подхватить эту историю для завтрашних тиражей, а телеканалы – поменять порядок подачи материала в вечерних новостях. Социальные сети, блоги, политические электронные журналы были в ударе. Роскофское дело, с его вздорным пафосом, намекавшим на убийство, тогда как это был несчастный случай, потеряло актуальность. Если премьер-министр и обвинял французов, он ошибался не больше всякого англичанина. У побережья Бретани все было чисто, но только не в Уайтхолле. Лицо, занимающее одну из первых государственных должностей, запятнало себя позором. Где же был министр иностранных дел? Когда он уйдет в отставку? Как правительство справится с кризисом? Что это значило для разворотизма? Когда же государственные мужи реформируют отжившую систему? На этот вопрос премьер-министр давал однозначный ответ.

Четыре