Тараканы

Ставни на окнах были закрыты, и в полумраке комнаты Харри разглядел очертания человека, сидящего за громоздким письменным столом. С потолка доносилось жужжание вентилятора, а со стены скалилась настоящая тигриная голова. Из-за того что балконная дверь была распахнута, шум стоял такой, словно машины мчались прямо через комнату. Там, у балкона, сидел третий. Ву вдавил свое могучее тело в единственный свободный стул, а Харри и Нхо так и остались стоять посреди комнаты.

– Чем могу быть вам полезен, господа? – донесся голос из-за письменного стола, низкий, с почти оксфордским произношением. Мужчина за столом поднял руку, и на пальце его блеснуло кольцо.

Нхо бросил взгляд на Харри.

– Мы из полиции, господин Соренсен…

– Я знаю.

– Вы одолжили денег послу Атле Мольнесу. Он мертв, и вы пытались звонить его жене, чтобы получить сумму, которую он вам задолжал.

– У нас нет никаких претензий к господину послу. А кроме того, мы не занимаемся подобными делами, господин…

– Холе. Вы лжете, господин Соренсен.

– Что вы сказали, господин Холе? – Соренсен наклонился вперед. Черты его лица были типично тайские, но кожа и волосы – белее снега, а глаза прозрачно-голубые.

Нхо дернул Харри за рукав, но тот отнял руку, выдерживая взгляд Соренсена. Он знал, что перешел грань, озвучив угрозу, и что по правилам игры господин Соренсен теперь ни в чем не сможет признаться, не рискуя потерять лицо. Однако Харри стоял в одних носках, потный, как свинья, и ему было плевать на лицо, такт и дипломатию.

– Вы находитесь в Чайнатауне, господин Холе, а не в стране фарангов. И у меня нет никаких разногласий с шефом полиции Бангкока. Предлагаю вам прежде поговорить с ним, и тогда обещаю, что я забуду об этом прискорбном эпизоде.

– Обычно именно полиция зачитывает бандитам правила Миранды – Эскобедо, а не наоборот.

Сочные, ярко-красные губы господина Соренсена дрогнули в улыбке, обнажив ослепительно-белые зубы.

– О да. «Вы имеете право хранить молчание…» и так далее. Хорошо, на этот раз пусть все будет наоборот. Ву проводит вас, господа.

– То, чем вы здесь занимаетесь, не выносит дневного света, да и вы лично его, по-видимому, не любите, господин Соренсен. На вашем месте я бы поторопился закупить защитного крема от загара. Его ведь не продают в тюремном дворике для прогулок.

Голос Соренсена стал еще более тихим.

– Не дразните меня, господин Холе. Боюсь, пребывание за границей так повлияло на меня, что я практически утратил свое таиландское терпение.

– Ничего, посидев годик-другой за решеткой, вы быстро его восстановите.

– Проводи господина Холе, Ву.

Тяжелая туша двигалась необычайно проворно. Харри почувствовал кислый запах карри и тут же оказался в воздухе, крепко зажатый, как игрушечный медвежонок на розыгрыше призов в парке аттракционов. Он попытался высвободиться, но железное объятие сжималось все сильнее с каждым его выдохом, как кольца удава, душащего жертву. В глазах потемнело, но рев транспорта усилился. Наконец Харри ощутил, что летит. Открыв глаза, он понял, что какое-то время пробыл в отключке, будто уснул на минутку. Он видел прямо перед собой указатель с китайскими иероглифами, провода между двумя телефонными столбами, а выше – сероватое небо и склонившееся лицо мужчины. Затем к нему вернулся слух, стало слышно, что изо рта мужчины вылетают какие-то звуки, покуда рука показывает на балкон и на проломленную крышу туктука.

– Ну как ты, Харри? – спросил Нхо, оттолкнув сердитого водителя.

Харри окинул себя взглядом. Спина болела, а сползшие белые теннисные носки на фоне грязно-серого асфальта являли особо печальное зрелище.

– Стало быть, мне отказали в «Шрёдере». Ты хоть захватил мои ботинки?

Харри готов был поклясться, что Нхо едва удерживается от хохота.

– Соренсен попросил меня в следующий раз предъявить ордер на арест, – сказал Нхо, когда они садились в машину. – Теперь-то мы их возьмем за избиение государственного служащего.

Харри провел пальцем по ссадине на голени.

– Мы возьмем не их, а только ту гору мяса. Но может, он что-нибудь нам и расскажет. Что, кстати, происходит с вашими тайцами? Тонье Виг говорит, я уже третий норвежец, которого вышвыривают с балкона за последнее время.

– Старый мафиозный метод, гораздо удобнее, чем всадить пулю. Полиция, увидев валяющегося под окном мужика, не исключает, что это, возможно, несчастный случай. Потом какая-то сумма переходит из одних рук в другие, дело прекращается, виновных нет, и все довольны. А дырка от пули все бы только осложнила.

Они остановились на красный свет. Старая морщинистая китаянка сидела на коврике, прямо на тротуаре, и щерилась гнилыми зубами. Лицо ее плавало в дрожащем от зноя воздухе.

Глава 18

К телефону подошла жена Эуне.

– Уже поздно, – сонно проговорила она.

– Уже рано, – поправил ее Харри. – Сожалею, что позвонил в неурочное время, но мне надо поговорить с Оддгейром, пока он не ушел на работу.

– Мы как раз встаем, Харри. Подожди минутку.

– Харри? Что тебе?

– Мне нужна твоя помощь. Кто такой педофил?

Харри услышал, как Оддгейр Эуне хрюкнул в трубку и повернулся на кровати.