Тараканы

– А то, что мне отдан приказ проследить, чтобы через два-три дня ты уже сидел в самолете.

– И?

– Я отрапортовала, что все авиабилеты на январь, как обычно, распроданы и придется подождать как минимум неделю.

– Следовательно, у нас есть целая неделя?

– Нет, мне было заявлено, что, если нет дешевых билетов, надо лететь бизнес-классом.

Харри расхохотался:

– Черти! И они еще говорят о бюджете? А знаешь, они задергались.

Стул под Лиз заскрипел, когда она откинулась на его спинку.

– Хочешь обсудить это, Харри?

– А ты хочешь? – спросил он.

– Не знаю, хочу ли я, – ответила она. – О некоторых вещах лучше помолчать, не так ли?

– Почему же мы этого не делаем?

Она отвернулась, подняла жалюзи и выглянула в окно. Над ее гладкой макушкой лучи солнца образовали светящийся нимб.

– Тебе известно, сколько в среднем получает новобранец Министерства национальной полиции, Харри? Сто пятьдесят долларов в месяц. В министерстве работает сто двадцать тысяч полицейских, которым надо кормить свои семьи, и мы не в состоянии платить им хорошую зарплату. Тебе не кажется естественным, что некоторые из них могут закрывать глаза на какие-то вещи, ради того чтобы получить прибавку?

– Нет, не кажется.

Она вздохнула.

– Лично я никогда не пренебрегаю служебными обязанностями. Никто не знает, как мне тоже бывают нужны лишние деньги, но я никогда не поступлюсь чем-то ради них. Мои слова, наверное, напоминают клятву скаутов, но кто-то же должен делать свою работу.

– А кроме того, ты несешь…

– …ответственность, да, – устало улыбнулась она. – Кто-то должен нести этот крест.

Харри начал рассказывать. Она принесла кофе, сообщила на коммутатор, чтобы ее не звали к телефону, записывала за Харри, принесла еще кофе, смотрела в потолок, ругалась последними словами и в конце концов сказала Харри, чтобы он уходил, потому что ей надо подумать.

Через час она снова вызвала его к себе. Кипя от ярости.

– Черт возьми, Харри, ты вообще понимаешь, о чем меня просишь?

– Да. И вижу, ты тоже это поняла.

– Я рискую потерять работу, если соглашусь покрывать тебя и этого Лёкена.

– Будет мило с твоей стороны!

– Черт тебя побери!

Харри ухмыльнулся.

Дама, взявшая телефонную трубку в Торговой палате Бангкока, тотчас положила ее, едва Харри заговорил по-английски. Тогда он попросил Нхо перезвонить туда и произнес по буквам название, написанное на первой странице аналитического отчета, найденного в кабинете Клипры.

– Только узнай, чем они занимаются, кто владелец и все такое прочее.

Нхо вышел, а Харри некоторое время еще сидел, барабаня пальцами по столу, а потом сделал новый звонок.

– Холе, – ответили в трубке.

Харри знал, что отец называет их фамилию по привычке, представляясь от имени всего семейства. Словно мать все еще сидит в зеленом кресле в гостиной, вышивая или читая книгу. Харри даже показалось на мгновение, что она тоже участвует в этом разговоре.

Отец только что встал. Харри спросил, чем он намерен заняться сегодня, и с удивлением услышал, что отец, оказывается, собрался ехать на дачу в Рауланн.

– Надо нарубить дров, – сказал он. – Дрова закончились.

Он не был на даче с тех самых пор, как умерла мать Харри.

– А как у тебя дела? – спросил отец.

– Все в порядке. Скоро вернусь домой. Как Сестрёныш?

– Она справляется. Но поваром ей не быть.

И они оба понимающе хихикнули. Харри представил себе, как выглядела кухня после того, как Сестрёныш приготовила воскресный обед.

– Ты должен привезти ей какой-нибудь подарок, – сказал отец.

– Куплю что-нибудь. Тебе-то что привезти?

Наступило молчание. Харри чертыхнулся про себя, зная, что оба они думают сейчас об одном и том же и что Харри не сможет привезти из Бангкока то, что хочет отец. Каждый раз то же самое: когда ему наконец казалось, что он разговорил отца, на самом деле тот опять вспоминал о покойнице и вновь уносился мыслями к ней, замыкался в своем добровольном молчаливом одиночестве. Хуже всего это переносила Сестрёныш, ведь они с отцом всегда были «лучшими-прелучшими друзьями», как он сам говорил. И теперь, когда Харри нет рядом, она чувствовала себя вдвойне одинокой.

Отец кашлянул.

– Ты мог бы… мог бы привезти мне такую тайскую рубашку…

– Да?

– Да, это было бы здорово. И еще найковские кроссовки, они ведь вроде дешевые в Таиланде. Вчера я достал свои старые, они совсем развалились. Кстати, как ты сам, в форме? Сможешь совершить пробежку?

Положив трубку, Харри почувствовал, как к горлу подкатил комок.

Харри снова видел ее во сне. Ее развевающиеся рыжие волосы, ее спокойный, уверенный взгляд. Он ожидал, что дальше произойдет то же самое: из ее рта и глазниц начнут расти морские водоросли. Но этого не случилось.

– Это Йенс.

Харри понял, что спросонья схватил телефонную трубку.

– Йенс? – Странно, отчего это сердце забилось так часто. – Я смотрю, ты любишь звонить в неурочное время.

– Извини, Харри, но у нас неприятности. Руна пропала.

С Харри слетел всякий сон.

– Хильде не знает, что делать. Руна должна была быть дома к ужину, а сейчас три часа ночи. Я звонил в полицию, они известили патрульные машины, но я решил позвонить и тебе тоже.

– Зачем?