Тарч (СИ)

Девушка не успела сделать от двери казармы и пары шагов, как ее схватил за руку, чуть выше локтя, проходящий мимо боец.

— Э, ты куда? Тебя отпускали?

Вишня повернулась к схватившему его парню и Тарч смог лучше ее рассмотреть. Всклокоченные висящие грязными сосульками волосы, огромные темные круги под глазами, ссадины от ударов на скулах, грудь и плечи в синяках, то ли от засосов, то ли от щипков. Возле одного из ореолов — длинная, почти до живота, царапина, а живот и бедра покрыты множеством мелких ссадин и синяков. На шее красным полукругом виднелись следы от пальцев, как будто ее совсем недавно, буквально перед выходом из здания, кто-то усиленно душил. На запястьях и лодыжках — свежие следы от веревки. Видимо, Вишня некоторое время еще находила в себе силы сопротивляться.

Девушка смотрела на схватившего ее мужчину одновременно испуганно и безучастно, каким бы странным не показался этот коктейль несовместимых эмоций. Она испугалась, но больше инстинктивно, только телом, отшатнувшись скорее от громкого голоса и прикосновений, чем осознав реальный страх. Так шарахаются от любого движения хлебнувшие в жизни горя небольшие дворняжки, привыкшие реагировать на любое движение человека резким прыжком в сторону, но при этом их нос может продолжать принюхиваться — нет ли в руках у прохожего какой-нибудь вкуснятины, которую можно попробовать выпросить. Так и Вишня, испуганно отшатнувшись, не пыталась освободиться и что-то объяснить, только смотрела в лицо очередному насильнику пустым ничего не выражающим взглядом.

Тарч скрипнул зубами, в груди заныло от бессилия и злобы, но помочь девушке он все равно не мог. Не боялся. Страх смерти, страх пропасть из этого мира навсегда, он потерял еще там, на площади в родном кластере, когда пасть элитного монстра сомкнулась в полуметре от него, разгрызая тело Цыгана напополам и забрызгивая Тарча слюной, кровью и кусками внутренностей. Просто не мог. Улей не создан для жизни. Здесь вообще не должно быть людей. Вирус превращает в монстров абсолютно всех, без исключения, но некоторые мутанты, их по ошибке называют иммунными, сохраняют человеческий облик и этим обманывают друг друга, называют себя людьми, создают видимость нормальной жизни и даже формируют социумы, но как только получают возможность проявить звериную сущность, используют шанс на полную катушку.

Тарч не мог понять, как так получилось, что в этой казарме собралось несколько десятков совершенно бесчеловечных насильников, каждый из которых способен в угоду похоти замучить женщину до смерти, избивать ее, часами насиловать и при этом тут же, рядом, за столом сидеть с друзьями, выпивать, обедать, играть в карты? Не набирал же Резун в отряд именно таких: циничных злобных и беспредельно жестоких? Или они уже здесь, на базе полюбили жестокость и насилие? Или все стабы в Улье живут точно так же? Везде убивают без разговоров и предупреждений, везде держат рабов и насилуют женщин?

— Фарт, отстань от нее! — из открытого окна второго этажа казармы выглянул слегка подвыпивший голый по пояс парень, — Мы ее в туалет отпустили, пусть сходит.

Схвативший Вишню боец отпустил руку и скомандовал:

— Давай, только быстро.

Освободившаяся девушка сделала пару неловких шагов в сторону туалета, пошатнулась и, взмахнув руками, с трудом удержала равновесие. Фарт глумливо рассмеялся, бросил в ее сторону что-то вроде: «Корова!», сопроводив оскорбление грязным ругательством, поднял ногу и толкнул Вишню, прицельно впечатав подошву ботинка ей в правую ягодицу. И без этого не контролирующая свои движения девушка, от толчка окончательно потеряла равновесие и ничком рухнула на землю. В падении она попыталась защититься руками, но у нее мало что вышло, и от множества ран спасло только то, что толчок был направлен в сторону бывшей клумбы, и удар пришелся не об асфальт или бетон, а об рыхлую, слегка влажную землю.

С трудом поднявшись, Вишня бросила попытки добрести до туалета и присела тут же, на клумбе, без стеснения облегчая малую нужду под глумливые смешки и возгласы из открытых окон казармы. Тарча снова передернуло от злости. Как же надо было издеваться над девушкой? Через что ей пришлось пройти? Что с ней делали там, в казарме, если она за два дня полностью потеряла человеческий облик и сейчас даже не замечает унизительность этой ситуации? Есть ли еще в ней остатки разума, или эта орда монстров уже уничтожила личность, упиваясь насилием над телом и не замечая, что сознание его давно покинуло? Неожиданно для себя самого, Тарч начал представлять, с каким удовольствием он казнил бы каждого, кто за эти два дня притронулся к Вишне хоть пальцем. Изощренные способы убийства и утонченные виды пыток выплывали сами собой, откуда-то из глубин многовековой родовой памяти, из времен инквизиции и пыточных камер, перемешиваясь с картинками из наркотических кошмаров, в которых Тарчу приходилось жить в последние дни.

— Фарт! Вы там совсем охренели!? — окрик Резуна раздался из одного из окон третьего этажа административного здания, — У вас там что, общественная уборная или казарма?