Таргитай

Он поднялся, приглашающе протянул длань. Глаза его прищурились, Таргитаю показалось, что Числобог задумал недоброе, но грудь распирает от желания отстоять своё мнение, и отступать он не собирается.

– Я тебе кое-что покажу, – произнёс старец. – Это может занять некоторое время. Но ты поймёшь, что я имею в виду.

– Что значит, некоторое время? – уточнил Таргитай, на всякий случай нащупывая за поясом дудочку и бросая взгляд на спящего в стороне Степана.

Бородач легонько похрапывает, лежит на боку лицом к Тарху, но за все это время ни разу не проснулся, будто его заколдовали.

– Ты всё увидишь сам!

Числобог взмахнул дланями, и невр охнул. Неведомая сила сдавила рёбра, безжалостно обрушилась на плечи. Воздух вокруг закрутился, образуя плотный кокон. Земля под ногами стала резко удаляться. Тарх ощутил пустоту вокруг, но плотные стенки вихря держат крепко, не давая вывалиться наружу.

Рвануло в сторону, он понёсся над зияющей внизу пропастью, зажатый в ледяных объятиях кокона. Он в страхе зажмурился, но потом любопытство взыграло.

Отрыв глаза, дудошник увидел полупрозрачную, словно из вращающегося тумана стену. Вроде, совсем недавно была ночь, а вот уже и рассвело, словно чья-то незримая рука подтолкнула солнце встать поскорее! Далеко внизу мелькают пятна пашен, степей и лесов, там пролегают синие ленты рек.

Он весь продрог, холод проник под волчовку, ледяные щупальца ветра впиваются в кожу, пробирая до самых костей. Таргитай услышал стук собственных зубов. Мелькнула мысль, что раньше летал в таких вот вихрях вместе с Олегом и Мраком, жались друг к другу, чтобы согреться, а теперь и ухватиться не за кого, если вдруг начнёшь выпадать!

Видимая в отверстии под ногами земля превратилась в пустошь, ей на смену пришли горы, что с такой высоты выглядят далёкими и мелкими, как шрамы на коже, тянутся в разные стороны, поблёскивают снежными шапками.

Вихрь дёрнулся. У Таргитая желудок прыгнул к горлу, когда стены из бешено вращающегося воздуха медленно пошли вниз.

Горы начали стремительно разрастаться, серо-белые точки превратились в покрытые снегом вершины. На склонах теперь заметны трещины и каверны. Вихрь летит над землёй, ноги Тарха болтаются, едва не теряя стоптанные сапоги. Отверстие внизу расширилось, дударь едва не вывалился, но в отчаянии вцепился пальцами в стенки, и те, на удивление, держат, хоть и кончики пальцев мгновенно заледенели.

Внизу проплывают покрытые травой склоны с мелкими деревцами. То здесь, то там мелькают каменные глыбы либо же целые нагромождения из камней.

Земля резко метнулась навстречу. Вихрь внезапно растаял, и Таргитая больно стегнуло в подошвы. Больно ударившись плечом, он покатился вниз. Волчовка распахнулась, в грудь и плечи принялись впиваться острые камешки. Перед глазами кружится огромное серое пятно, словно земля и небо слились в бешеном хороводе.

Он перестал катиться, но мир перед глазами всё ещё прыгает, кувыркается.

Наконец, пляска прекратилась. Невр узрел, что лежит на самом краю, вцепившись в жёсткую землю так, что пальцы саднит.

В шаге от него зияет пропасть. Там на дне пестреют вершинами горы помельче. Но до них ещё падать и падать.

Авзацкие горы, мелькнуло в голове, тут несколько раз бывал с Олегом и Мраком. Беседовали с Горыней, тут же видели и Святогора.

Собрав силы в кулак и перебарывая дрожь в теле, дудошник отполз от обрыва, чувствуя, как земля холодит живот и грудь. Поднявшись, поплотнее запахнул волчовку, защищаясь от промозглого ветра, и огляделся.

Прямо впереди, шагах в ста, на отвесной стене скалы выбит массивный силуэт человека. Тарх решил, что это ветры и дожди постарались придать камню такую форму, неустанно трудясь день и ночь. Затем вдруг по огромному телу пробежала судорога. Великан дёрнулся, глаза медленно, с натугой открылись.

Дудошник замер от изумления. Медленно двинулся вперёд, не сводя глаз с массивной, прикованной к скале фигуры. Руки раскинуты в стороны, кисти удерживаются браслетами на цепях, где каждое звено, как ладонь Мрака. Браслеты на ногах закреплены вбитыми в камень штырями.

Тело гиганта сплошь из крепких мышц, руки и ноги, как столетние дубы. На чреслах темнеет повязка из шкур. Кожа вся в темных разводах. Спутавшиеся от грязи и пыли волосы выглядят отталкивающе, неопрятно лежат на непомерно широких плечах. Спускающаяся на грудь борода слиплась в косицы.

Кости выпирают из-под кожи, рёбра торчат, прочерчивая арку на впалом, но мускулистом животе.

Таргитай подошёл ближе, поежился. Промозглый ветер охватывает со всех сторон, треплет волосы, леденит кожу.

Великан взглянул из-под выпирающих надбровных дуг. Невр машинально расправил плечи, выпрямил спину.

– Исполать тебе, воин, – произнёс Таргитай, оценивая силу рук и мышцы гиганта, которые, наверняка, укрепил, пока таскал камни размером с гору.

Велет разлепил ссохшиеся, в мелких трещинках губы, голос прозвучал, как рокот лавины:

– Измельчали люди… Сколько же времени прошло… Но постой… я вечность ни с кем не разговаривал!

Таргитай приблизился, в ноздри ударила волна смрада от немытого тела. Он едва сдержался, чтоб не скривиться.