Таргитай

Оглядевшись, Таргитай заметил позади на холме село. Там желтеют соломой крыши, ветер доносит протяжное мычание коров, видно, как из труб тянется дым.

Вспомнив про город, он вздохнул, что конь не подвёз поближе, мог бы и на другом конце леса. Тарх бодро нырнул в тень деревьев и зашагал по тропинке.

Он тут же оказался под зелёно-золотистой крышей. В просветах меж ветвями сияет солнце, ложась на траву яркими пятнами.

Таргитай вволю попил и умылся в ручье. На мгновение закрыл глаза, заслушавшись пением птиц, стуком дятла где-то рядом. Сердце радостно защемило. Это мелкий лесок, но всё равно напоминает тот старый Лес, из которого они с Олегом и Мраком когда-то вышли.

Отдохнув, двинулся дальше. По дороге стал срывать горстями ягоды, закидывать в рот, чувствуя, как лопаются на языке, выплёскивая сладкий сок. Сочная мякоть так и тает во рту, голодный желудок урчит, посылая в голову лишь одну мысль – «ещё, ещё!».

Дудошник шёл так весь день, иногда останавливаясь на короткий отдых. Пару раз засыпал на земле, раскинув руки, но потом просыпался, будто некто рыжеволосый с зелёными глазами безжалостно пинал его во сне. Да так реалистично, что плечи и рёбра после этого ныли.

– Ну спасибо, Олег, – проговорил Таргитай в окружающий лес с обидой, будто обступившие его молчаливые деревья прислушиваются и готовы помочь. – Только буди как-нибудь помягче, не то на мне скоро живого места не будет.

– Дрыхнуть надо меньше, – посоветовал в голове наставительный голос волхва. – Иначе так в лесу и заночуешь, лодырь.

Дудошник вздохнул, не спорить же с самим собой, пусть и кажется, что звучит голос старого друга. Поправляя за спиной Меч, нехотя топал дальше.

Шёл ещё какое-то время, замечая, что лес странным образом начал чинить препятствия. То на пути окажется овраг с гнилостной водой. Или дорогу перегораживает выворотень, угрожающе ощетинился длинными корнями с налипшей глиной, словно гигантское насекомое с торчащими усами.

Один раз вдруг скрутило желудок, так что долго сидел в кустах, спасибо, рядом щедро разрослись лопухи. Мелькнула мысль, что ягоды надо было есть осторожнее, отмывать от коричневой грязи, которая как-то странно пахла, либо просто схомякал что-то не то.

Пару раз деревья словно по сговору сдвигались на пути, а один раз с треском завалился могучий старый дуб, и Таргитай с воплем едва успел отскочить, чтоб не раздавило, как слизняка.

День пролетел незаметно. Чересчур скоро, как показалось, в листве над головой стало просвечивать красным. Вскоре начала сгущаться темнота, постепенно окружая со всех сторон.

Пушистые белки, которых то и дело замечал до этого, теперь попрятались, и лишь изредка мелькнёт на ветвях беличий хвостик или что-то мелкое проскачет по плечам или голове, цепляясь коготками за волосы.

Таргитай перестал чувствовать ноги, от голода свело желудок. Чуя неладное от проклятых ягод, он уже снова озирался в поисках лопухов. Он был горячо благодарен, что за весь день не встретил ни одного путника, ни одной лесной берегини. Не хватало ещё, чтоб прекрасная хозяйка леса увидела, как он стонет в кустах со спущенными портками.

Пока шёл, стемнело. Когда ноги уже в конец отказались двигаться и дударь собрался уснуть прямо на прелых листьях, за деревьями блеснул огонёк.

Похлопав себя по щекам, сгоняя сонливость, Таргитай направился прямиком туда. Машинально проверил, легко ли вынимается Меч из ножен. Хотя драться прям сейчас ну вот совсем не хочется. Ни за какие пряники. За Добро или Справедливость – пожалуйста, но чуть позже, когда выспится и поест.

Сквозь сплетённые над головой ветви уже виднеется бледная луна. Слева послышалось негромкое рычание. Однако, когда повторилось, Таргитай понял, что это урчит в животе.

Дуновение ветерка принесло сильный запах тины, застойной воды. Он различил близкое кваканье лягушек, меж деревьями мелькнуло гнилостно пахнущее болото. Цветы кувшинок в свете луны показались сделанными из жемчуга, искрятся, будто в магическом сиянии.

Раздвинув ветки, невр вышел к одиноко стоящей избушке. Луна заливает поляну мертвенно-бледным светом. Видно каждую травинку, каждый листочек на могучих деревьях. На стволах заметны наросты – отталкивающие, как огромные старческие родинки.

Избушка из толстых брёвен возвышается над землёй благодаря мощным лапам, похожим на куриные. Таргитай рассмотрел крупные когти, каждый – размером с его ладонь.

Окна в избе гостеприимно светятся. Чуткое ухо невра различило тихий скрип. Присмотревшись, Таргитай понял, что избушка едва заметно раскачивается на гигантских куриных лапах, будто ей скучно стоять вот так без дела.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась старуха. Из-под платка выбиваются седые волосы. Левый глаз прищурен. Картину дополняет длинный, горбатый нос. Старуха оскалила зубы в улыбке.

– Проходи, богатырь, проходи, – молвила она, поманив длинным худым пальцем. – Давно за тобой приглядываю. Угощу хлебом-солью. И спать уложу, коли не побрезгуешь.