Тариф на любовь

Неужели это и есть любовь? Ведь он до слез переживал разрыв с Леной, но не испытывал к ней и половины чувств, пробуждаемых Настей. Что же было тогда? И что есть сейчас? Только в одном они схожи — обе отвергают его. Лена погналась за деньгами и респектабельностью. Тогда что не нравится Насте? Почему она шарахается от него, как от чумного? Словно чувствует его гнилое прошлое. Или знает? Эта мысль прошибла Ивана холодным потом.

Если Настя узнает, она для него будет потеряна навсегда. Да нет же, успокаивал себя Иван, она не может знать.

Не должна знать!

Они впервые познакомились месяц назад, общих знакомых у них нет. Разве что Юлик, но он сам не знает об Ивановых грехах. Да и вряд ли этот образчик самодовольства будет говорить о других мужчинах со своей любовницей. Настя — любовница?! Господи, нет! Она обманутая, несчастная женщина.

— Совсем запутался.

Ваня поздно понял, что говорит вслух.

На Асю его слова подействовали как взрыв бомбы. Она утратила остатки самообладания и горько, безудержно разрыдалась, словно разлетелась на куски. Иван поднял за плечи согбенную девушку, прижал ее голову к своему плечу, гладя спутанные густые пряди волос. Ей надо выплакать свое горе, и ему впору заплакать.

Она не знала, с чего все началось. Сначала она рыдала, уткнувшись в широкую теплую грудь, и чувствовала лишь тяжелую ладонь да щеку, тершуюся о ее макушку. Потом словно провал, из которого она выплыла, чтобы потонуть в глубоком поцелуе. Тогда рыдания сменились стонами, а желание остаться одной — крепкими мужскими плечами, за которые она цеплялась как за единственное спасение. Ася понимала, что что-то не так, но, утратившая волю и ясную мысль, она отдалась напору чувственности. Ее грудь трепетала под почти забытыми ласками его большой ладони. Ася подалась вперед, чтобы встретить дерзкий язык и вступить в сладостный поединок. С каждым прикосновением губ, с каждым м дрожащей мужской руки на своей коже к Асе возвращались силы, застоявшаяся кровь все стремительнее набирала темп, собирая энергию для естественного взрыва плоти. Никогда еще Ася не испытывала такого всепоглощающего торжества любви. Она томилась мукой и одновременно парила в небесах; тонула в глубоком омуте и купалась в солнечных лучах; задыхалась, но никогда не дышала так свободно и полно.

И когда горячие пальцы коснулись ее между ног в поисках сокровенной сердцевины, когда ее пронизала дрожь в предчувствии взрывной кульминации, лишь тогда действительность обрушилась на нее всей тяжестью. Она поняла, кто ее целует и ласкает, кто рвется познать ее сущность. Нет, не впервые она испытывала такое блаженство и знает уже, что за все надо платить. По прейскуранту.

В один неуловимый миг радость любви превратилась в ненависть насилия, дрожь экстаза — в смертельное оскорбление, томный вздох — в яростный протест. Ася сжала ноги, закрывая ему доступ. Руки, еще недавно обнимавшие шею Ивана, начали отталкивать. Она отворачивалась, желая оторваться от его губ…

Ваня потерял голову. Он никогда не встречал такой безудержной страсти. Бог мой! Да Ната со своим профессионализмом — скромная монашенка по сравнению с Настей, которая не проявила себя и вполсилы. От этой мысли Иван задрожал всем телом. Он с силой прижал девушку к себе, закрыл глаза, зарывшись лицом в ее волосы, чтобы вернуть хоть толику самообладания. Он не должен думать о себе. Эти минуты он посвятит только Настеньке, подарит ей благодатное наслаждение, единственную отраду в жизни, чего бы это ему ни стоило.

Дрожащее тело, мечущаяся из стороны в сторону голова, плотно сжатые бедра говорили о близкой развязке. Он едва удерживал ее губы, заглушая рвущиеся из нее крики.

— Настенька, радость моя, — то ли говорил, то ли думал Иван. — Откройся, доверься мне, милая… Я не обижу тебя…

— Нет!!!

Вопль разорвал тишину ночи и словно удесятерил ее силы. Ася толкнула Ивана так, что сама скатилась с его колен. Но тут же вскочила на ноги.

— Распутный самец! Продажный мерзавец! Никогда больше не прикасайся ко мне, слышишь?!

Она бросилась бежать, словно ее преследовало все зло мира. А Иван остался сидеть на плитах, согнувшись пополам, сжав руками голову. Он содрогался в конвульсиях оргазма и унизительного стыда. Худшей участи представить невозможно. Он был растоптан, измазан в грязи и собственном семени. Уничтожен той единственной, которой хотел подарить всего себя.

Ему хотелось рассыпаться песком, испариться, чтобы и следа не осталось. За что? В чем он виноват? Чем заслужил такую беспощадную жестокость, презрение и ненависть?

Когда Иван вернулся домой, танцы были в разгаре. Крадучись он прошел в спальню, чтобы переодеться.

Леночка приоткрыла дверь и бесшумно скользнула в темную комнату. Она улыбнулась при виде прекрасного образца обнаженного торса мужчины. Да, она была права, когда сказала однажды, что Ване следует брать деньги за умение любить. Жаль только, что за скульптурной красотой тела не разглядела умную голову и деловую хватку.

— Вань, — тихо позвала она, — пока Юлик танцует, я хотела…

— Вон!!!