Тариф на любовь

Ей хотелось смеяться от абсурдности вопроса и плакать от бессилия. Только последние крохи гордости не давали ей расплакаться.

«Я же пришла! Неужели так трудно догадаться зачем? Почему ты мучаешь меня?! Где твоя хваленая соблазнительность?! Вот я — рядом, как ты просил. А ты даже не смотришь на меня!..»

— Я пойду? — робко сказала Ася.

— Выпей еще кофе.

— Спасибо, двух чашек достаточно.

— Может, чаю?

Она покачала головой.

— А игры? Мы могли бы сыграть… в карты. А на компьютере хочешь сыграть?

Она все качала и качала головой. Не за этими играми она пришла, и компьютер ей не нужен.

— Уже поздно. Мне пора.

— Еще нет десяти.

Ваня не помнил, чтобы когда-то он находился в подобной растерянности. Он бы все сделал, чтобы остановить Настю, но не мог придумать как.

— Я устала. И тебе пора отдыхать. Спасибо за все.

В подтверждение усталости Ася тяжело поднялась с дивана и медленно пошла из комнаты. Ваня готов был разорвать себя на части. Тихая благодарность «за все» звучала издевательской насмешкой. За что?! Он так много обещал и не дал ничего. За что его благодарить? А менять что-либо воображения недостает. Понурив голову, Иван поплелся вслед за Асей.

От волнения она переживала, что не попадет ступней в туфлю, и не подумала об устойчивости. Ася едва не грохнулась на пол. Иван вовремя подхватил ее за руку, избавив от последней капли унижения.

— Спасибо, — дрожащим от подступающих к горлу слез голосом промолвила она.

Ее пальцы крепко сжали широкую ладонь Ивана — единственная ласка за весь вечер. Она обулась и потянулась за плащом, по Иван повернул девушку к себе лицом.

— Настенька, ты зачем-то приходила? Была же причина твоего визита?

Она задумчиво отвела глаза. Какой смысл скрывать, когда все позади, только разочарование непреходяще.

— Ты сказал, что будешь ждать, когда я сама… вот я и пришла.

Глава 13

Иван опешил. Онемел, когда начал постигать смысл сказанного.

Какой же он кретин!

Как он сразу не понял причину взволнованности и застенчивости Настеньки! И вместо того чтобы действительно успокоить ее, только подлил масла в огонь своей неуклюжестью.

— Настя… Настенька… И я могу прикоснуться к тебе? — Звуки едва различались в его бархатном тихом голосе.

— Да.

Он погладил ее судорожно сжатые пальцы.

— И могу гладить твои волосы?

— Да…

Он медленно погрузил пальцы одной руки в роскошную шелковую копну, вдохнул медово-пряный запах ее волос, наслаждаясь каждым новым ощущением. Он не думал о себе; его боль в чреслах и выше, вплоть до рассудка, была уже привычной. Он боялся вспугнуть Настю.

— И если я тебя поцелую…

— Да.

Он осторожно положил ее ладонь себе на плечо, не требовательно высвобождая свою руку из ее цепких пальчиков. Губы мягко прижались ко лбу, потерлись об упругие волоски бровей, тронули тонкие дрожащие веки, пульсирующую жилку на виске. Язык нерешительно слизнул румянец на щеке, вкусив персиковую нежность кожи. Раскрытые губы обхватили узкий подбородок, язык ткнулся в самый его центр.

Ася прерывисто вдохнула, на секунду разжала пальцы, чтобы ухватиться за широкое мускулистое плечо, и придвинулась ближе к Ивану. Освобожденная рука его скользнула за Асину спину и еще больше сократила расстояние между ними. В этот миг их губы встретились.

Ваня стремился быть нежным, ласковым. Он не хотел пугать Настю напором и требовательностью. Он понимал, что ее нужно подготовить к тому, чтобы она сама захотела его. Притворства он бы не выдержал. Но все его благие намерения разлетелись в прах, когда соприкоснулись их губы. Стремительный огонь встретил его нежный порыв, скромную ласку снесло потоком страсти. Он захлебнулся, потом несколько мгновений позволил себе упиваться бурей желания, затем кинулся в омут. Губы не знали устали, всасывая, хватая; языки сплелись в бешеной эротической пляске. И обоим этого было мало, оба требовали большего.

Иван усилил натиск, но, опасаясь раздавить хрупкое тело Насти, развернулся, уперся плечами в стену и зажал ее своими бедрами. Со всех сторон, с каждого уголка ему хотелось испить нектар поцелуя. Носы их, сталкиваясь, терлись; глаза открывались всполохами молний и сладостно-томно закрывались.

Ася обвила шею Ивана, вжимаясь в него. И тогда его пальцы осторожно выбрались из паутины волос и медленно опустились на грудь. Она всхлипнула, рука ее поплыла с шеи на плечо и ниже, к его руке. Ваня опять все внимание отдал поцелую, но Ася застонала, глаза полыхнули изумрудами.

— Что, Настенька? — в глубину ее гортани спросил Иван.

Она не слышала, ей было не до слов. Добравшись до его ладони, она сжала его пальцы вокруг своей груди и удовлетворенно промурлыкала. Господи, как чудесно ощущать тяжесть на себе. Вот оно — притяжение похлеще земного. Но и этого мало. Ася потянулась на носочках вверх, чтобы соответствовать росту Вани. Юбкой потерлась о твердую выпуклость в брюках. Он мученически застонал и, запустив руку под ее ягодицы, оторвал Асю от пола. Вот так удобнее обоим, если одежду можно назвать удобством.