Тариф на любовь

Она вцепилась в его спину, уронила голову на плечо, горячим дыханием обжигая шею. Он зарылся лицом в ее волосы, одна рука ритмично сжимала и разжимала набухшую грудь, и в такт ей замурованная в одежду плоть рвалась к скрытому тканью источнику наслаждения.

Мелкая дрожь сотрясала Асю. Это было незнакомое и пугающее чувство. В какой-то момент она напряглась, чтобы унять непослушное тело. И вдруг… Она вскинула высоко голову, глаза расширились от страха и изумления, они молили и одновременно требовали объяснений.

— Настенька?..

Непослушным языком она успела пролепетать: «Держи меня!» — и мощная электрическая волна пронзила ее раз… другой… третий. Это как подъем на дельтаплане и прыжок с высоты. Как Икар, взлетающий к солнцу и падающий с обожженными крыльями. Как Феникс, горящий в огне и теряющий всякую надежду на жизнь. Это… Это смерть.

Счастливая смерть.

И волшебное возрождение…

Один раз, пять лет назад, Ася испытала такое.

Нет. Тогда она была лишь очарована новым знакомым. Но сейчас она любила Ваню, любила душой, рассудком, телом, а потому и кульминация была во много раз сильнее — захватывающая, потрясающая.

Ася безвольно повисла на Иване, пытаясь постичь происходящее.

— Настенька?

— М-м?

— Я не могу тебя отпустить.

— Знаю. Иначе я упаду и разобьюсь.

Он тихо рассмеялся, а в голосе звенела боль распаленного вожделения:

— Я не это имел в виду!

— Я тоже.

— Тогда?..

— Отпусти меня, Ваня.

— Я не могу отпустить тебя, Настенька, — тихо взмолился он. — Ну пожалей меня хоть чуть-чуть.

— Поставь меня на ноги, иначе все повторится. М-м-м-м… — слабо застонала она, скользя по Ваниному телу. Отголоски спазм вновь прошли сквозь нее. Держать голову не было сил; она прижалась ухом к его груди, слыша учащенное биение сердца, ее тоже стучало, как загнанный в клетку зверек.

— Сейчас, — прошептала она, надеясь вернуть хоть толику сил, чтобы говорить. — Я хочу тебя, Ваня. И не уйду, пока не получу всего, что я хочу. Ты обещал мне. Только дай мне минутку отдохнуть. Я не могу идти.

Это было самое изумительное признание, какое он только слышал в жизни. Несмотря на боль, Ваня от души рассмеялся в голос, колебания его живота моментально отозвались в Асе; она снова почувствовала предупредительную мелкую дрожь и застонала.

— Ой! Ой!.. Ой! Что ты делаешь? Я же просила…

— Через минутку, родная, я сам не устою на ногах. Держись.

В тот же миг она взмыла в воздух и затормозила на уровне груди Ивана.

— Несносный мальчишка, — жаловалась Ася, когда он нес ее в спальню.

— Зато ты самая расчудесная девочка. Я люблю те…

Его губы тут же были запечатаны тонким пальчиком:

— Ш-ш-ш…

— Это наш с тобой секрет, — заговорщицки прошептал он и заботливо уложил ее на кровать.

Дальше о заботе, осторожности, терпеливости было забыто. Они судорожно расстегивали одежду, помогали друг другу в такой спешке, словно это были последние минуты их жизни. У Аси ничего не выходило с пуговицами, и она плакала от неловкости. Иван наконец справился с ее блузкой, распахнул, как парус; щелкнул замочек бюстгальтера, и тот разлетелся в обе стороны вслед за блузкой. Между ними преградой оставались его и ее плавки и манжеты Асиной блузки. Она бросила все силы на последнее. Закинув за голову руки, она теребила маленькие пуговки и одновременно льнула к Ване и уворачивалась от его быстрых ласк.

Он потянулся к прикроватной тумбочке, но на полпути рука его замерла. Зачем? Может, Настя предостереглась заранее, если же нет — тем лучше. Завтра днем он сделает ей официальное предложение, и вероятность беременности будет ему только на руку.

Ася была настолько занята манжетами, что, почувствовав на себе тяжесть Ивана, слегка удивилась… и продолжила борьбу.

— Я не могу… расстегнуть их… Проклятие!

— Не шевелись, Настя, — молитвенно попросил Иван. Он схватил ее за запястья, заставил лежать неподвижно и начал медленно входить в лоно.

Больно… Больно… Но это была наисладчайшая боль, какую он испытывал в жизни. Он так долго ждал этого мгновения, и несколько минут назад Настя довела его до такого невообразимого предела, что стоило только удивляться выдержке. Иван боялся пролиться с первого проникновения. Настя тоже возбуждена, но не готова еще к быстрому завершению. Он должен подождать ее, должен сравнять силу их желаний. Только бы собраться с духом и потерпеть еще немного. Ох, как больно, но Настенька важнее. Он обещал ей.

Ася застыла, глядя на покрытое испариной мученическое лицо Ивана. Она чувствовала его боль, видела вздувшиеся вены на висках и на шее, искаженные страстью черты лица, стиснутые зубы. Она вместе с ним изнывала от напряжения и крепилась из последних сил. Внезапно в межножье ткнулась разгоряченная плоть и начала медленно заполнять ее. Знакомая уже предвестница бури, мелкая дрожь пробрала ее тело до самых кончиков пальцев, внутренние мышцы сократились и…