Тариф на любовь

Иван рассмеялся, и Ася поддержала его тихим смехом. Он перекатился на спину, обхватил ее за талию и притянул к себе. Неожиданно стал серьезным и настойчиво прошептал:

— Я хочу быть последним, Настенька.

— Конечно, — легко согласилась она. Какой смысл упрямиться, если она сама так решила уже давно? — И не только последним — единственным.

Иван снисходительно улыбнулся, и внезапно Ася подумала: как много женщин называли его единственным, чтобы утром заплатить и унести в свою жизнь воспоминания. И она… Нет, она не такая, она говорит и чувствует искренне. И докажет ему свою правоту.

— Знаешь, я думала всегда, что я холодная. — Опустив глаза, она следила за своим пальцем, рисующим круги на груди Ивана. — Мне не доставляли удовольствия… занятия любовью. Нравилось, когда целуют, но я спокойно могла прерваться… в любой момент. Даже неловко и стыдно было, что я могла думать, например, о работе, будучи рядом с мужчиной. Иногда меня раздражало желание Юлиана, хотелось задушить его, чтобы не приставал… И только однажды я узнала настоящее влечение. С тобой. Можно только удивляться, но я впервые почувствовала себя настоящей женщиной…

Иван потянул ее руку вниз, по своему животу. Ася ойкнула, когда в ее ладонь легла гладкая упругая плоть.

— Говори, — попросил он и сжал се пальцы вокруг набирающей силу мужественности.

— Я… я постоянно думала о тебе. Думала плохо, потому что ты нарушил все мои устои…

Иван лежал с закрытыми глазами, балансируя между наслаждением от ласк застенчивых пальчиков и вниманием к тому, что говорила Настя.

— Какие? — Он провел пальцем по ее груди, едва касаясь кожи.

— Я думала, страсть не должна возобладать над рассудком… Мной не может… не может двигать… похоть. — Голос Аси дрожал и прерывался. Она уже плохо понимала, что говорит. Ладонь горела огнем, груди набухли, голова отяжелела, и туманные мысли были направлены совсем в другое русло. Но Ваня ждал продолжения.

— Разве это похоть? — Он открыл глаза. В темноте он не увидел, а скорее почувствовал, как горят Настины щеки.

— Нет. Теперь я это знаю… То, что я испытала с тобой… это… У меня нет слов…

Его рука скользнула вниз по ее телу, ладонь нежно погладила живот, пальцы пробрались сквозь курчавые волоски к средоточию женственности и начали затейливую игру, выискивая самую чувствительную точку. Ася уронила голову Ивану на грудь, уносясь в потоке нарождения экстаза.

— Говори, Настенька. Я хочу знать все.

— Я… не знаю, что говорить. — Она и не пыталась собрать осколки мыслей. — Это волшебно… я полна жизни и… — В последний момент Ася прикусила губу, боясь произнести слова любви. — И я хочу… тебя, Ваня.

Большего не требовалось. Иван перекатил ее на спину, раскручивая водоворот желания. Он неутомимо ласкал ее, его руки и губы были везде, он открывал для нее новый мир ощущений, изучал ее и давал возможность познать самое себя. И «холодное» тело распускалось поздней розой, прекрасной в своей запоздалости, удивительно трогательной среди своих растерявших лепестки подруг.

Ася металась в пароксизме отчаянного восторга.

Единственный…

Да, он единственный мужчина, который нужен ей, и с ним она проведет единственную ночь единственной любви. Он не узнает о ее любви, и она, конечно же, заплатит за те восторги, которыми он напитает ее. Да и что значат деньги по сравнению с ее открытием — жизнь стоит прожить ради этой ночи, пусть и единственной.

Боль разлуки слилась в ней с болью страсти. Она еще была здесь, в тесных объятиях Ивана, еще вбирала в себя его плоть, вкус, запах, еще отвечала бешеным ритмам любви.

А подсознание запечатлевало в памяти каждый момент, каждую клеточку его тела, каждый вдох, удар сердца… И училось одиночеству.

Уже светало, когда Иван, сжав ее в кольце рук, провалился в сои. Ася не спала. Привыкала к новой жизни, в которой главным станет воспоминание об этих часах. Короткий, но яркий праздник любви и жизни.

Она осторожно выбралась из рук Ивана — он недовольно забурчал, но не проснулся — и встала. Медленно оделась, собирая по всей комнате вещи. Трудно было сосредоточиться, мысли растекались, и Ася часто замирала, думая… ни о чем, а потом мучительно вспоминала, что нужно надеть в первую очередь — юбку или блузку. В ногах чувствовалась слабость, и слегка подташнивало. Все время хотелось то весело подпрыгнуть, то по-старушечьи опуститься на стул. Ну, кажется, все надето.

Ася в последний раз посмотрела на Ваню. Он лежал, раскинув в стороны руки. Во сне он напоминал озорного купидона, красивого и ветреного. Расслабленные мышцы смягчили жесткие контуры крепкого тела, грудь равномерно колыхалась от глубокого спокойного дыхания. Единственный любимый. Через несколько часов они станут просто соседями. Может, он и обидится сначала, что Ася перехватила инициативу и не дождалась расчетного листа, но вскоре все станет на места. Она все-таки добилась того, к чему стремилась с самого начала: их отношения ограничатся словами «здрасьте — до свидания».