Тариф на любовь

Больно кольнуло сердце: сколько раз Ваня называл ее любимой. Она не помнила, что он говорил пять лет назад, но если и упоминал о любви, то не так часто. Впрочем, какая разница? Пусть один раз, но он говорил это каждой женщине. Наверняка в его перечне услуг значатся и слова любви.

Слова. Слова. Ася прикрыла рот рукой, чтобы унять новую волну тошноты, и вышла из спальни.

В комнате она отыскала кошелек, иронично сетуя на «ненормированный» секс, после которого тошнит. Хотя вполне возможно, что это реакция на большое количество кофеина в организме и бессонную ночь. Но лучше было думать о более приятных вещах.

Ее внимание привлек странный писк. Она испуганно оглядела комнату и ужаснулась — все это время работал телевизор. Взбудораженные нервы моментально напомнили о Катиной матери, сгоревшей от взрыва телевизора. Ася осторожно подошла к нему и, ожидая смертельного всполоха, выдернула шнур из розетки. Звук прекратился, и девушка облегченно вздохнула и даже почувствовала себя лучше.

Больше здесь ее ничего не удерживало. В коридоре она накинула на плечи плащ и вышла из квартиры, тихо щелкнув дверным замком.

Дома она расстелила постель, но ложиться не стала. Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось, только глаза болели на свету. На кухне Ася поставила греть чай и принялась готовить завтрак. Она решила пораньше отправиться в общежитие, чтобы застать Веру. Ася тепло улыбнулась, подумав, какая замечательная у нее подруга. Со всеми горестями и невзгодами она обращалась только к Вере. Вместе они делили маленькие радости и достижения, вместе грустили и скучали тоже вместе. Конечно, есть тайны, которые не откроешь даже лучшей подруге, но в том и ценность дружбы, чтобы уважать чужие тайны и не лезть с советами и неуместными переживаниями. Такой была Вера. Они одинаково уважали и ценили откровения и тайны.

Иван во сне потянулся за Настенькой и… проснулся разочарованный. Он был один.

Приподнявшись на локте, он громко позвал ее. Никто не ответил, и Иван расстроенно уронил голову на подушку.

Ушла.

В следующую минуту он улыбнулся. Это даже лучше, что ушла. У него есть время подготовиться к официальному предложению, купить цветы и торт и не выглядеть диким жеребцом, гоняющимся за кобылицами. Иван расплылся в самодовольной улыбке, вспомнив, как «гарцевала» на нем Настасья. Любимая…

Он обуздал свою фантазию и вскочил с постели. Тянуть нельзя. Этот день они должны провести вместе. И следующий… и всю жизнь. Купаясь в мыслях о счастливом будущем, Иван тщательно выбрился, принял душ, быстро оделся и… вспомнил о телевизоре.

— Бог ты мой! Он же не выключен, — глупо улыбаясь, рассердился он.

Но в комнате он забыл о телевизоре и вообще обо всем. На столе, возле компьютера, аккуратной стопкой лежали несколько купюр.

Ася открыла дверь и сделала шаг назад.

— Объясни мне, кто из нас продажная тварь?!

И в нее полетела тонкая пачка купюр. Бумажки медленно сползали по ее волосам, плечам, халату и укладывались на полу. Ася стояла как статуя, бледная, с неподвижным взглядом.

— Я жду, — напомнил Иван.

Теперь он не походил на влюбленного, очарованного своей дамой сердца. Не походил и на того Ивана, который пять лет назад с милой улыбкой поставил перед ней поднос с чашкой кофе и счетом под блюдцем.

Но как ни странно, ее не испугал мечущий молнии бешеный взгляд и перекатывающиеся желваки под скулами. Она не ожидала такой бурной реакции, но и не удивилась. Бессонница притупила ее чувства, а новая жизнь, к которой она приучалась уже несколько часов, дала первые результаты.

Ася повернулась, оставив дверь открытой, и прошла в комнату. Остановилась у окна. Если б была возможность, она шла бы дальше, до первого серьезного препятствия. Им оказалось окно, и, глядя в него, она ждала Ивана. Он не замедлил появиться, громко стукнув входной дверью.

— Ну?

— Разве сумма недостаточная? Или цены изменились?

— Какие цены?! — взорвался он. — Ты что, думала купить меня? И смотри мне в глаза, черт тебя подери!

Ася медленно повернулась к Ивану лицом.

— Нет, не тебя, — тихо проговорила она. — Твои услуги.

— Что?!

— Не кричи, пожалуйста. Помнится, ты называл эту сумму.

— Я называл? — опешил он. Немного помолчал, собираясь с мыслями, затем подозрительно прищурился. — Значит, они успели насплетничать. Оба или кто-то один?

— О чем ты?