Тарсо, Христа ради юродивая

А тебя что заставляет поступить подобным сему образом? Не знаешь разве, что всякому житию свой чин и свое время? Ты не имеешь такого высокого жития и такого имени, а живешь, как и прочие братья. Ты и себе не принесешь пользы, и другому повредишь. Притом такое действование полезно не всем, но одним совершенным и великим. Достигшим же только средины и новоначальным оно вредно.

Во всяком духовном деле есть свой порядок, и для всякого рода жизни есть известное время, чтобы была духовная польза».

Преподобный Исаак Сирин[94]

Часть третья. Подвижнический облик блаженной Тарсо

Тарсо являла посредством юродства Христа ради подлинный облик подвижника, соответствующий святоотеческим образцам. Это можно назвать главной особенностью ее подвижнической жизни. Тарсо была настоящей святоотеческой подвижницей. Но среди многих диковинных особенностей блаженной особенно изумляло то, что она была богонаученной. Во всем, что касалось ее подвижнической жизни, она была наученной Самим Богом[95].

При других условиях жизни Тарсо могла бы силами собственного ума изучать святоотеческие творения и расширять свои духовные познания. Полученное ею образование вполне позволяло это. Однако блаженная, как представляется, предпочла отдать всю себя просвещению от Святого Духа. И это означало, что и познания в боговедении она предпочла приобретать от Святого Духа, а не из книг. Тарсо была воистину научена Богом.

* * *

Тарсо с юности была нацелена на выход за пределы самой себя. Это и определило ее выбор подвижнического пути на всех уровнях обыденной и духовной жизни.

Говоря о выходе за пределы самой себя, мы имеем в виду выход за пределы человеческой перстной самости. Конечно, нам известны лишь немногие случаи из жизни Тарсо, позволяющие увидеть эту завладевшую ее сердцем идею. И совсем немногое мы знаем о юности Тарсо. Но эти случаи помогают понять выбор ее духовного пути.

Выход за пределы самой себя виден был уже в ее уходах из своего семейного круга в открытое всем ветрам пространство и время. Тарсо уходила вовне, не заботясь о месте и времени, в котором будет пребывать дальше, не думая, куда пойдет, и не беспокоясь о возможных опасных приключениях, которые там, в неизвестности, ее ждут. Тарсо интересовало только то, что она искала.

* * *

Самый яркий известный нам случай такого поиска Тарсо подлинной самой себя — это ее спокойная и невозмутимая прогулка под градом пуль во время уличных боев в Афинах.

В самом деле, кто она такая, эта женщина в белом, которая беззаботно гуляет, будучи на волосок от смерти, и ничего не боится?

Мы не можем знать всего того — духовного и человеческого, — что в то время происходило в душе Тарсо. Но то, что мы знаем о событиях ее юности, говорит о непобедимой решимости девушки померяться силами с самой смертью — ради смерти своей самости.

Так оно и было. Аскетическим подвигом Тарсо с самого начала ее духовной жизни была смерть. Впрочем, духовная жизнь вообще должна начинаться с умерщвления — мы имеем в виду умерщвление страха перед подвигом. Иначе никто не смог бы выйти в пустынное место, чтобы лицом к лицу сразиться не только с чудовищами своего внутреннего мира, но и с различными демонами снаружи. Тарсо не смогли поразить не только злонамеренные бесы, но и неразумные разбойники. Так как уже не она жила, но жил в ней Христос[96], Он взял на Себя защиту Тарсо от видимых и невидимых врагов.

Ко всем этим опытам переживания смерти Тарсо была подготовлена мистическим научением от Господа, сказавшего: претерпевший же до конца спасется[97]. И лишь она одна, как претерпевшая, знает, что значит это терпение до смерти, крайнее, совершенное терпение, превосходящее пределы человеческих возможностей.

* * *

Всё говорит о том, что старица Тарсо достигла такой меры. Она все отдала Христу, Который, зная ее великую жажду абсолюта, дал ей и особое дарование терпения, дал ей способность превзойти саму себя. Из рассказа одной благочестивой сестры становится понятно, каким было участие самой Тарсо в приобретении этой великой добродетели: «Однажды я была у нее в гостях вместе с двумя другими людьми. Когда мы сидели рядом с ней в ее маленькой келье, она начала петь своим тонким голоском какую-то песенку, в которой говорилось о человеке, пережившем много страданий. Она пела с душевной болью и горько плакала. Наше сердце разрывалось, ведь мы поняли, что все это про нее».

* * *