Читаем Тартак (на белорусском языке) полностью

Калi Таня перавалiлася ў хату цераз парог - ударыла, што перуном, мусiць, ля варыўнi на бульбе. Здалося, у сцяну ад Панковага двара. Задрыжалi вокны. Са столi аднекуль на падлогу пасыпаўся пясок.

- Та-аня!.. - крычаў на гародзе Юзюк.

Калi яны выйшлi з мацi на двор, над вёскай зноў зараўла "рама".

Таня глядзела з калёс на дарогу... Тут, дзе яны падымаюцца на гару да школы, кабыле па каленi пяску, i яна iдзе як бы па балоце ў Карчаватках напiнаецца што мага. Ля ячменю, дзе ўбiтая сцежка, утаптана ў пясок трава. Дарогу тут здрабяжылi i конi i людзi: знаць падковы i сляды ад ботаў. Сляды ў маленькiя ямачкi ад цвiкоў: нямецкiя.

Тады Таня зноў падумала, што яна пакiнула дома расчыненую хату i што мацi, нямогучы, устане з ложка i пойдзе зачыняць дзверы. Каб жа яна, зачынiўшы, адразу вярнулася на ложак... А то возьме гальнiк i будзе мясцi ганак. На яго кожную ранiцу скачуць куры, наносяць пяску. Замятай толькi за iмi, стой з гальнiком у руках i не адыходзься, калi не прагонiш з двара на гарод у бульбу, дзе яны капаюцца пад калiўем...

Выгнаўшы курэй з сеначак, мацi кожную ранiцу мяце двор ад ганка да варот... Нават каменьчыкi падсоўвае граблямi пасля венiка. Так яна падмятала i сцежку на вулiцы ля свайго плота - да цвёрдай зямлi. Ступаеш тады па ёй, а яна халодная, як з-пад лёду вясной.

Сёння, калi яны вярнулiся з Карчаватак, на двары было аж бела ад пер'я - у iх вялiся адны белыя куры... Пер'е было ў крывi, мокрае яшчэ, папрылiпала да падарожнiку. Валялiся i выкiнутыя з варыўнi пад прызбу пабiтыя паўцагелкi i знятыя з шастка з гары венiкi - былi растрэсены па ўсiм двары... Маленькiя венiкi, што мацi навязала, каб хвастацца зiмой у Панка ў лазнi, якую ён скiдаў летась у гародзе ля рэчкi. Венiкi i не высахлi добра бярозавае лiсце пахла на ўвесь двор.

Ля варыўнi яшчэ пачалi рыць уласаўцы яму, доўгую, роўную з парканам. Мусiць, акоп рабiлi цi шукалi чаго. Навярнулi жоўтага пяску цэлую гару, бы яго вазiлi ўвесь дзень з-пад лесу ад ям, каб засыпаць гразь на двары ля хлева.

Мацi, нямогучы, сабрала на двары з-пад ног венiкi i, абышоўшы яму па пяску аж ля плота, укiнула iх у варыўню праз парог. Мацi такая...

Калi пачынаюць ззаду, ля маста, страляць, Таня, седзячы, нагiнаецца да мяхоў, аж балiць паяснiца. Бачыць тады, як кабыла рассыпае заднiмi нагамi на дарозе пясок, - пяску на гары ля школы па каленi, i яго высака падкiдаюць, круцячыся, колы, на самыя ляжэйкi. Ёй тады страшна - нiбы валiшся з калёс... Яна выпускае з рук лейцы i хапаецца за мяхi... Доўга кiдае з боку на бок...

Калi робiцца цiха, не страляюць, Таня адгiнаецца, спаўзае ў перадок i ссоўвае з мяхоў ногi: памлелi. Кабыла махае хвастом, дастае аж да калень. Хвост у яе мяккi, рассыпаецца па нагах, што ручайка лёну, i тады хочацца пацерабiць iх аб ляжэйку. Але нагам лёгка, яны не ныюць, i Таня папраўляе сваю доўгую касу: каса раскруцiлася i з'ехала на шыю.

"Цяжкая... Трэба было дзве заплясцi i акруцiць ля галавы. Дзве не спаўзалi б..."

Паправiўшы касу, закруцiўшы тужэй i прыкалоўшы дзвюма шпiлькамi з белага дроту, яна глядзiць назад на грэблю: там жа стралялi. Але на дарозе пыл, падымаецца, паўзе на ячмень. Вiдаць адзiн Янукоў конь; далёка за iм едуць Сяргеiшын Алёша i Наста. Самiх iх за пылам не ўгледзiш, чуваць толькi, як ляскочуць ззаду калёсы.

"Асталiся як..." - думае Таня, i ёй тады яшчэ горш страшна. Калi ўсе блiзка, яна не баiцца, а так здаецца, што адна на дарозе. Алёшы зусiм не вiдаць на возе. Наста толькi махае ля яго калёс хусткай.

Таня падымаецца на возе на каленi.

"Дзе Алёша?.. Вярнуўся ў вёску... - здагадваецца яна. - Наста, мусiць, вярнула. Узяла сабе падводу, а самога вярнула. Ён жа iм не раўня. Дзiця яшчэ зусiм, каб нанач ехаць аж у Краснае... Наста добрая..."

Калi Таня думае, што Алёша вярнуўся, ёй тады хочацца плакаць. Яна зноў устае на возе на каленi i глядзiць назад, у вёску. Але iхняй хаты адгэтуль не вiдаць...

Танi i самой хочацца вярнуцца. Папрасiла б Янука, хай бы ўзяў кабылу. Кабыла паслухмяная. Прывязаў бы за аброць да сваiх калёс, iшла б... Янук, вiдаць, не паслухае. Наста паслухала б, але яна не возьме тры падводы. Можа, Боганчыка дагнаць? Не-е... Яго яна не любiць. Нiколi б не стала i прасiць. Яна з iм i ў вёсцы не гаварыла... Панка каб...

Алёша недзе ўжо дома... Перабег грэблю, абмiнуў ля маста ўласаўцаў i у вёсцы. У вёску ўласаўцы пускаюць. Сёння ўсiх пусцiлi, хто варочаўся з Карчаватак...

Яна зноў глядзiць назад на дарогу - Алёшы на калёсах не вiдаць. Тады яна думае, каб узяць i пабегчы самой... Ссунуцца цiха з мяхоў i - на грэблю, як Алёша.

Але дома стане крычаць мацi...

Таня раптам падумала, чаму мацi гнала яе ў падводчыкi, калi Махорка з уласаўцамi прыйшлi на двор браць кабылу. Ледзь стаiць сама ад плачу, а яе гладзiць па галаве i шэпча:

- Едзь, дачка, едзь... Я адна буду мэнчыцца...

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары