Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери

Чернокожие не понимали слов Джейн, но увидели, в чем дело, и вскоре молодая туземка отвела белую гостью за руку в свою хижину. Вместе с несколькими подругами негритянка принялась делать то немногое, что было в ее силах, желая успокоить малыша и отсрочить агонию.

Явился деревенский шаман, развел перед младенцем костерок и вскипятил какое-то непонятное варево в глиняном горшочке, над которым сделал несколько диковинных магических пассов, монотонно шепча при этом странные заклинания. Под конец он обмакнул в зелье хвост зебры и, не переставая бормотать заговоры, брызнул несколько капель жидкости на лицо ребенка.

После ухода колдуна женщины сели в кружок и принялись стенать и вопить – так сильно, что Джейн показалось, будто она окончательно сходит с ума. Но, понимая, что дикарки делают все это по доброте сердца, несчастная в течение многих страшных часов молча и терпеливо сносила этот кошмар.

Уже было близко к полуночи, когда она вдруг осознала, что в деревне начался какой-то переполох. Джейн слышала громкие голоса туземцев, которые о чем-то спорили, но в чем дело, понять не могла.

Через какое-то время раздались звуки шагов, приближающихся к хижине, где она сидела на земле перед ярким огнем, положив на колени ребенка. Малютка теперь лежал совсем тихо, и через приподнятые веки было видно, что он закатил глаза.

Джейн посмотрела на его личико испуганным и затравленным взглядом. Это был не ее ребенок – не ее плоть и кровь, – но как близок, как дорог этот кроха стал теперь для нее. Лишившись собственного сына, она приросла душой к этому бедному, маленькому, безымянному найденышу и отдала ему всю любовь, которая накопилась в ее сердце за долгие недели пленения на борту «Кинкейда».

Джейн понимала, что конец близок, и, хотя ее пугал вид угасающего дитя, она все-таки находила утешение в том, что смерть придет быстро и положит конец страданиям маленькой жертвы людской злобы.

Шаги человека, который шел к хижине, стихли возле самого входа. Последовало несколько перешептываний, после чего вошел М’ганвазам, вождь племени. Джейн видела его лишь мельком, потому что женщины увели ее почти сразу после того, как она пришла в деревню.

М’ганвазам, как теперь оказалось, выглядел настоящим дикарем. На его жестоком, скорее каком-то зверином лице было буквально написано, что этот человек недалеко ушел от животного. Джейн Клейтон показалось, что он больше похож на гориллу. Вождь попробовал заговорить с ней, но без успеха и тогда кликнул кого-то, оставшегося на улице.

На его зов явился другой негр, внешность которого так разительно отличалась от наружности М’ганвазама, что Джейн Клейтон тут же подумала, что вошедший красавец принадлежит к другому племени. Этот человек выступил в качестве переводчика, и чуть ли не с первого вопроса, заданного М’ганвазамом, Джейн интуитивно почувствовала, что вождь по какой-то непонятной причине пытается вытянуть из нее некие сведения.

Ей показалось странным, что предводитель чернокожих внезапно так заинтересовался ее планами, а в особенности тем, куда она направлялась, до того как приход в деревню прервал ее путешествие.

Не видя причины что-то скрывать, Джейн рассказала правду, но на вопрос вождя, рассчитывает ли она встретиться с мужем в конце пути, молодая женщина отрицательно покачала головой.

Затем, по-прежнему через переводчика, вождь пояснил причину своего прихода.

– Я только что узнал, – сказал он, – от людей, которые живут на берегу большой реки, что ваш муж плыл за вами по Угамби, отставая всего на несколько переходов, но его захватили дикари и убили. Я говорю это, чтобы вы не теряли зря времени на долгое путешествие, если в его конце у вас назначена встреча с мужем. Вместо этого вам лучше вернуться обратно на побережье.

Джейн поблагодарила М’ганвазама за совет, хотя на мгновение онемела от этого нового известия. Впрочем, шок был не такой сильный, как можно было ожидать. Ее сердце, перенеся столько мучений, теперь почти не воспринимало новых ударов судьбы.

Уставившись невидящими глазами на личико лежащего у нее на коленях младенца, Джейн сидела, низко опустив голову. М’ганвазам удалился из хижины. Через какое-то время она снова услышала шум у входа – вошел кто-то другой. Одна из женщин, сидящих напротив, подбросила немного хвороста в догорающие угли костра между ней и дверью.

Яркое пламя вспыхнувших веток вдруг осветило хижину, словно по мановению волшебной палочки.

Теперь Джейн Клейтон, к своему ужасу, со всей ясностью увидела, что ребенок мертв. Удушающий комок поднялся к горлу, и голова поникла в немом горе над маленьким, прижатым к груди тельцем.

На мгновение в хижине повисла тишина. Затем одна из туземных женщин разразилась ужасными воплями.

Человек, стоявший перед Джейн Клейтон, кашлянул и назвал ее имя.

Вздрогнув, она подняла глаза и увидела Николая Рокова. Его губы кривила язвительная усмешка.

Глава 13 Бегство