Тарзан - приёмыш обезьяны

Сабор была не лучшей едой даже для неприхотливого Тарзана, но голод — хорошая приправа для жесткого и горького мяса, и вскоре обезьяна-человек исправно набил себе желудок. Прежде чем заснуть, он решил снять шкуру с львицы: это была ведь одна из причин, ради которых он добивался смерти Сабор. Тарзан проворно снял большую шкуру, потому что хорошо уже набил руку на маленьких животных, и повесил трофей на разветвление высокого дерева. Затем, свернувшись поудобнее, погрузился в глубокий сон без сновидений.

Недосыпавший в прежние дни, утомленный и плотно поевший, Тарзан проспал полный солнечный круг и проснулся лишь около полудня следующего дня. Он тотчас же спустился вниз к освежеванной туше Сабор, но к досаде своей нашел одни кости, чисто обглоданные другими голодными обитателями джунглей.

Через полчаса неторопливого шествия по лесу он увидел молодого оленя, и, прежде чем тот почувствовал врага, острая стрела вонзилась ему в шею. Яд подействовал так быстро, что, сделав несколько прыжков, олень пал мертвым в кустарнике. Тарзан опять хорошо поел, но на этот раз не лег спать. Он спешил туда, где кочевало его племя, и, встретив обезьян, с гордостью показал им шкуру Сабор.

— Обезьяны Керчака, — кричал он, — смотрите! Смотрите, что совершил Тарзан, могучий боец! Кто из вас когда-либо убил зверя из племени Нумы? Тарзан сильнее вас всех, так как Тарзан не обезьяна… — но тут он был принужден прервать свою речь, потому что на языке антропоидов не существовало слова для обозначения человека, и сам Тарзан мог только писать это слово, да и то по-английски, а произнести его не умел.

Все племя собралось вокруг. Обезьяны слушали его речь, созерцая доказательство его удивительного подвига. Только Керчак остался в стороне, кипя от ненависти и бешенства. Внезапно что-то сорвалось в тупом мозгу антропоида. С бешеным ревом бросился он на толпу. Кусаясь и колотя своими огромными руками, он убил и искалечил с дюжину обезьян, прежде чем остальные успели убежать на верхние ветки деревьев. В безумии Керчак с визгом осматривался кругом, ища глазами Тарзана, и вдруг заметил его сидящим поблизости на ветке.

— Спустись-ка теперь, великий убийца, — вопил Керчак, — спустись и почувствуй клыки более великого! Разве могучие бойцы забираются на деревья и трясутся при виде опасности? — И Керчак вызывающе испустил боевой клич племени.

Тарзан спокойно сошел на землю. Еле дыша, смотрело племя со своих высоких насестов, как Керчак, продолжая реветь, бросился на легкую фигуру противника. Несмотря на свои короткие ноги, Керчак достигал почти семи футов в вышину. Его огромные плечи были оплетены громадными мускулами.

Выжидая его, стоял Тарзан — тоже крупное и мускулистое животное. Но его рост и стальные мышцы казались жалкими рядом с исполинской фигурой Керчака. Лук и стрелы лежали в стороне— там, где он их оставил, показывая шкуру Сабор соплеменникам. Он стоял лицом к лицу с Керчаком, вооруженный одним охотничьим ножом и человеческим разумом.

Когда его противник с яростным ревом бросился на него, лорд Грэйсток вынул из ножен длинный нож и с таким же неистовым вызовом быстро бросился вперед навстречу противнику. Он был достаточно ловок, чтобы не позволить длинным волосатым рукам охватить себя. В то мгновение, когда тела их должны были столкнуться, Тарзан сжал кисть одной из рук противника и, легко отскочив в сторону, вонзил по самую рукоятку нож в тело обезьяны, пониже сердца. Но прежде, чем он успел выдернуть нож, быстрое движение Керчака, пытавшегося схватить его в свои ужасные объятия, вырвало оружие из рук Тарзана.

Так боролись они: один — стараясь перекусить шею своего соперника страшными зубами, другой силясь сжать горло своей рукой, в то же время отстраняя от себя оскаленную пасть зверя. Более мощная обезьяна начинала, казалось, медленно брать верх, и зубы зверя были уже в дюйме от горла Тарзана. Но вдруг Керчак содрогнулся всем своим грузным телом — на одно мгновение как бы замер, а затем безжизненно свалился на землю.

Он был мертв.

Таким образом молодой лорд Грэйсток сделался царем обезьян.

Ум человека

Среди подданных Тарзана лишь один самец дерзал оспаривать его власть. Это был сын Тублата, Теркоз. Но он так боялся острого ножа и смертоносных стрел нового властелина, что осмеливался проявлять свое недовольство только в мелочном непослушании и в постоянных коварных проделках. Тарзан знал, однако, что Теркоз только выжидает подходящего случая, чтобы внезапной уловкой вырвать власть из его рук, и потому всегда держался настороже.

Снова жизнь обезьяньего племени потекла по-прежнему. В новинку было только то, что, благодаря выдающемуся уму Тарзана и его охотничьей ловкости, снабжение продовольствием шло теперь гораздо успешнее, и еды было больше, чем когда-либо прежде. И потому большинство обезьян было очень довольно сменой правителя.