Тарзан. Том 4

Кроме люгера, автоматического пистолета, у Эриха висел за поясом острый охотничий нож. Он вытащил его из ножен и срезал тоненькое деревце, подобными деревьями порос весь склон. Древесина их отличалась особой крепостью. Остругав ствол, Эрих превратил его в дорожный посох. Когда с работой было покончено, молодой человек вновь тронулся в путь, оставляя за собой опустевший лагерь.

Он шел, поглядывая по сторонам, так как завтрак его был весьма легким из-за отсутствия провизии. Следовало подстрелить из люгера какую-нибудь дичь и утолить голод.

Неожиданно прямо на него из жесткого кустарника выскочил кролик. Меткий выстрел — и животное свалилось замертво. Эрих мысленно еще раз возблагодарил небеса за то, что так много времени посвятил тренировкам в стрельбе из пистолета. Ведь патроны в его положении следовало беречь.

Он развел костер, изжарил кролика, насадив его на деревянное подобие вертела, и с аппетитом поел душистого, отдающего дымком мяса. Насытившись, он закурил трубку и принялся размышлять, ведя счет своим неприятностям и сортируя их на важные и пустяковые.

Характер у Эриха был веселый и жизнерадостный. Он не терял мужества ни при каких обстоятельствах. Вот и сейчас он решил, что нет повода впадать в уныние. Нужно беречь силы, так как трудности в одиноком походе предстоят немалые, но впадать в отчаяние пока нет причин.

Долго Эрих карабкался вверх, к перевалу. Он нарочно выбирал путь подлиннее. Опытный альпинист берег силы, ибо кратчайшая дорога требовала предельного напряжения. Обходя крутые кряжи, он часто присаживался в тени на отдых.

Ночь застигла его на подступах к перевалу, почти у самой вершины. Опыт подсказывал, что за этой вершиной откроется неведомый горный кряж, а что будет там, за ним? Эрих предвкушал то зрелище, которым он насладится уже завтра, а пока следовало позаботиться о ночлеге.

Завернувшись в грубошерстное одеяло, которое лежало в походном рюкзаке, Эрих улегся прямо на земле, укрывшись от ветра за скоплением валунов. Снизу из леса до его ушей долетали знакомые звуки джунглей, несколько приглушенные расстоянием. Где-то там, в ночной тьме, ныли голодные волкb, яростным рычанием заявлял о себе вышедший на охоту лев, безумными голосами хохотали гиены.

Перед рассветом Эриха разбудило ворчание голодного леопарда. Этот звук раздавался откуда-то поблизости — похоже, что из соседнего ущелья. Леопард — опасный сосед. Эрих пожалел о том, что с ним нет его крупнокалиберного винчестера. Встретиться с голодным свирепым хищником, имея в руках лишь люгер, совсем не улыбалось молодому человеку.

Но Эрих не испугался, а лишь озаботился. Он знал — маловероятно, что леопард выберет его в качестве добычи и нападет. Дикие горные кошки хитры и расчетливы. Но осторожность не мешала. Огонь отпугнет хищника.

Хрустальный горный воздух за ночь остыл. Эрих развел костер. Тепло костра показало ему, как он продрог. Эрих порылся в рюкзаке и натянул на себя шерстяной свитер. Он сидел, подкармливая прожорливое пламя сухими стеблями горной травы, жесткой, как дерево, и сучьями, собранными накануне. Он услышал в ночной тиши какой-то подозрительный шорох, будто крадущиеся шаги. «Леопард»,— подумалось Эриху. Но как он ни всматривался в темноту, не заметил зеленых точек фосфоресцирующих глаз.

Потом он, должно быть, уснул, разморенный теплом костра. Первое, что он увидел, открыв глаза, был слепящий дневной свет. Костер погас. Эриха бил озноб. Он быстро встал и, не теряя времени на завтрак, продолжил свое восхождение.

Вершина хребта манила к себе. Какие горизонты откроются за ней его беспокойному взору? Хотя рассудок охлаждал фантазию, предупреждая, что за одной горной грядой, скорее всего, последуют вторая и третья, но вопреки рассудку очень хотелось, чтобы с вершин перевала глазу открылось нечто волшебное — затерянная земля, населенная необычным племенем из легенды банту.

Такие мечты скрашивали долгий и трудный путь альпиниста. Наконец Эрих фон Харбен преодолел последний подъем, и вот, обвеваемый резким ветром, дующим с ледников, он стоял на самой вершине.

Перед ним простиралось довольно ровное, кое-где пересеченное расселинами плоскогорье. То тут то там на чахлой почве росли небольшие жалкие деревца. Местность выглядела унылой и бесплодной. А за плоскогорьем вставал новый хребет. Все, как и предвидел трезвый рассудок. Чудес пока не было. Только странное смещение перспективы как-то настораживало. Казалось, что между плоскогорьем и встающим за ним горным кряжем пространство теряет геометрическую четкость и залито каким-то молочным туманом. Сердце юноши забилось от предчувствия тайны.

Что же находится между плоскогорьями и скалистыми утесами? Неужели лощина? Юноша, забыв о голоде и усталости, двинулся на север, пересекая плоскогорье наискось, туда, где клубился белесый туман.