Тарзан. Том 4

— Именно его,— ответил Прокус,— Он обещал принести мне ключи от камер и до сих пор не явился. Если бы он выполнил обещание, мы могли бы бежать.

— Еще не все потеряно,— ободряющим тоном произнес Тарзан,— Пока я жив, я не могу считать себя мертвым. Подождем, что произойдет дальше, не будем терять надежду.

Ты не знаешь вероломства и коварства Сублатуса,— возразил патриций.

— И цезарь не знает, на что способен Тарзан,— усмехнулся человек-обезьяна.

Ночь окутала город, отняв даже слабенький лучик, еле просачивающийся сквозь зарешеченные окна. Но ненадолго. Сквозь отверстие в двери, так называемую кормушку, стал виден отблеск пламени. Кто-то шел по коридору, освещая себе путь факелом.

Днем было мало тех, кто наведывался в тюремную камеру. Рабы дважды приходили, принося пищу и воду. Время от времени в кормушку заглядывала охрана. Иногда на шум в камере являлся тюремщик. Но вот ночной визит заставлял думать о неприятных новостях.

Прокус и Тарзан, обмениваясь безмятежными репликами, на самом деле с напряжением ждали, кто же придет. Ибо догадывались, что намерения ночного визитера скорее пагубны, чем дружественны. Может, это идут не к ним?

Ждать долго не пришлось. Шаги замерли перед их дверью. Послышался скрежет ключа в замке.

Вошедший возник на пороге. Прокус обрадованно вскрикнул:

— Аполлоний! Это ты? Наконец-то!

— Тише,— предупредил ночной гость. Он быстро закрыл за собой дверь камеры и потушил факел, погрузив его в бадью с водой.— Какое счастье, что вы одни,— он сел рядом с узниками.

— Ты дрожишь? — удивился Прокус.— Что случилось?

— Случилось неизбежное, но оно все-таки не испугало меня, хотя я ждал чего-то подобного со дня на день,— ответил Аполлоний.— Вы, вероятно, ждали меня днем, и наверное думали, что я предал вас. Дело в том, что у меня не было возможности прийти в тюрьму до этого момента. Хотя я был готов рискнуть своей жизнью, как, собственно, и поступаю сейчас.

— Но разве ты не начальник тюремной стражи? — удивился Прокус.— Отчего же так опасно начальнику посещать камеры с заключенными? Ничего не понимаю...

— Мой добрый Матеус,— ответил Аполлоний,— я больше не начальник тюремной стражи. Что-то, должно быть, вызвало подозрения цезаря. Скорее всего, донос подлого Фастуса. Меня отстранили от должности. Как только днем я покинул вас и поднялся к себе, туда сразу же явился гонец с приказом. Я назначен командиром преторианцев, охраняющих дворцовые ворота. Целый день мне пришлось нести новую службу. Лишь сменившись, я поспешил туда, куда обещал. Цезарь боится бунта варваров окрестных деревень, и мне запрещено покидать пост. Теперь моя жизнь зависит исключительно от того, сболтнет ли лишнего молоденький офицер, которого я оставил у ворот вместо себя, сославшись на неотложные домашние дела.

— Тебя видел новый начальник тюрьмы? — спросил Прокус.

— Конечно я не мог бы явиться сюда незамеченным. Пришлось пойти поинтересоваться, как идет его служба.

— Он что-нибудь сказал про нас?

— Да.

— Что же?

— Ничего утешительного. Он получил приказ пропустить ночью отряд доверенной гвардии императора и не задавать гвардейцам лишних вопросов. Можно предположить, что готовится убийство. Вас, закованных в цепи, перережут, как ягнят. Но я перед тем, как идти сюда, зашел к Феофилате. Мы вместе открыли твой тайник за книжными полками. Вот ключи. Возьми их. Поторопись! Я думаю, час прихода убийц уже близок. В городе неспокойно. Пока я пробирался сюда по ночным улицам, заметил подозрительные тени, скользящие вдоль стен. Мне пора на свой пост. Боюсь, остаток ночи будет еще тревожнее ее начала. Я могу чем-нибудь помочь вам?

— Нет, мой добрый друг. Поспеши. Ты и так многое поставил на карту. Возвращайся. Постарайся, чтобы цезарь не пронюхал о том, что ты навещал нас. Иначе тебе не сдобровать.

— Прощайте. Желаю удачи от всей души,— тепло промолвил Аполлоний.— Если вы решитесь покинуть город, знайте — стражей у преторианских ворот командует Азиний. Он честный малый.

— Я не забуду твоей помощи, мой друг. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь расплатиться с тобой за щедрость той же монетой. Но знай, мое сердце полно благодарности,— со слезами в голосе произнес Прокус.— Спеши же.

— Поздно! Слишком поздно. Охрана! — прошептал Аполлоний.

Слабый свет далекого факела подтвердил правоту его слов.

Аполлоний одним прыжком оказался у дверей и замер, спрятавшись так, чтобы его нельзя было заметить, отворив их. Он обнажил свой короткий испанский меч.

Ослепительный свет факела, колеблясь, быстро приближался. Отчетливо стало слышно шарканье подошв солдатской обуви и лязг амуниции. Те, кто направлялся в их камеру, были вооружены.

Человек, закутанный в длинный темный плащ, распахнул дверь и вырос на пороге. За ним толпились солдаты, держа в руках смоляные факелы.

— Матеус Прокус здесь? — спросил вошедший.

— Да,— ответил Прокус.

— Хорошо. Я не был уверен, что ты в этой камере. Дверь почему-то не заперта.

— С какой целью ты явился сюда,— спросил Прокус.— И кто ты такой?

— Я пришел с поручением от цезаря. Кто я, неважно. Просто посыльный. Соблаговоли выслушать распоряжение императора.