Ташкент- подземная, метро 2034

- Секин чикинг уйдан (медленно выходите из дома). Курол ташлаб юбормок ойнага (Оружие выбросить в окно). Буламан отмок (буду стрелять), - из люка в потолке машины высунулся третий тип в спецкостюме и выставил в нашу сторону неизвестную нам, но грозного виду пушку.

- Юртоклар, биз юзимизнинг (Товарищи, мы свои), - Ахматжон выбросил автомат в окно, виновато на меня взглянул, и почему-то по-русски продолжил:

- Товарищи, не стреляйте, пожалуйста, мы выходим.

- Эй, на башне, медленно и без оружия выходим, не дергаемся. Да и напарника своего не забудь прихватить, говорливый ты наш.

  "Кто храбр, не зная человеколюбия, кто щедр, не зная бережливости, кто идет вперед, не зная смирения, тот погибнет", - мудрые слова, как нельзя кстати…

  Выкидывая свой автомат в окно, книжку я положил в необъятный карман своих потрепанных штанов. Прихватив свои нехитрые пожитки, мы медленно пошли вниз.

Примечание автора: * Лао-Цзы, древнекитайский философ VI-V веков до н. э., которому приписывается авторство классического даосского философского трактата "Дао Дэ Цзин":

 "Мудрейший тот, кто знает о других.

 Тот, кто познал себя, достиг и просветленья.

 Сильнейшим будет тот, кто одолеет остальных.

 Тот, кто преодолеть сумел себя, познал сверхсилу.

 Кто знает чувство меры, тот богат.

 Кто может повелевать собой, тот сильный волей.

 Тому, кто не боится потерять, дано познать блаженство постоянства.

 Лишь тот, кто расстаётся навсегда, способен оставаться вечно…"

7. Лейла-ханум

31 мая 2034 года.

- Вот так это и происходит, - говорит Лейла, тщательно моя руки куском тёмного самодельного мыла. Я поливаю ей на руки из жестяного чайника.

- Сильно не лей, здесь вода в дефиците, вся на больных  уходит. Кто с крысами воюет, кто с людьми, - продолжила девушка, - а в нашем госпитале мы их всех зашиваем, лечим.

  В основном мелкие ранения, порезы, укусы. Слава Аллаху и всем богам, тяжелые больные стали редкостью. Не то, что в первые годы. Мне старики рассказывали, что творилось, ужас просто. Сейчас как-то обустроились уже, перевязочные материалы из хлопка и конопли ткать научились, антибиотики кое какие легкие, в лаборатории стали выращивать. Лекарства некоторые сами стали производить, народные рецепты все восстановили, пользуемся в меру сил. Детей стало рождаться все больше и больше. Садики и школы открыли. Правда, детишек еще совсем немного. Но, раз дети растут, значит все небесполезно. Значит, есть смысл всего этого, - она не сдержалась и взмахнула рукой.

- Ой, прости Ветер, я тут немного увлеклась.

- Да ладно тебе, Лейла. Или вернее говорить "Лейла-ханум"?

- Скажешь тоже! Это меня больные стали так звать, когда я к практике приступила. Мой папа был профессором в военном госпитале, а мама - заведующая отделением. Они были как раз в метро, когда все началось. Мне было девять лет. Маму потом бандиты застрелили, а папа сразу начал лечить людей. И меня воспитал, с детства учил медицине. Вот выросла и стала тоже папе помогать, лечить людей, а с шестнадцати лет приступила к самостоятельной практике. Вот набрала себе девочек помощниц, учу их потихоньку.

- Халима, скажи девочкам, сегодня вечером пусть отдохнут, а завтра прием больных будет сразу с утра.

- Ха, хурматли Лейла-ханум, мен хаммаси айтаман (Да уважаемая Лейла-ханум, я все скажу), - и, уже уходя, девочка озорно на меня взглянула и, специально для меня, сказала на русском языке: - До свидания, Ветер-ака. До свидания, Лейла-ханум.

  Деловитая и строгая, затянутая в зеленый медицинский халат, Лейла пошла за ширму переодеваться. Молодой врач станции-госпиталя "Космонавтов"(Kosmonavtlar), закончила свою смену.

  Цветная рубашка, заправленная в штаны х/б защитного цвета. На плечи накинута теплая кофточка, сшитая из крысиных шкурок. На ногах мягкие сапожки, производства местных умельцев.

  Лейла выглядела совершенно сногсшибательно. А, распустив по плечам волосы, она превратилась в совершенно неописуемую красавицу.

  "Как солнце - лик ее в ночи волос,

  Ночное небо солнцем обожглось!

  О, ночь! Лейли! Мы смотрим на тебя,

  Рассвета блеск забыв и разлюбя…"* - вырвались у меня строки великого поэта.

- Ветер, вы меня постоянно удивляете, молодой человек. Откуда вы знаете Алишера Навои?

- Да так, к слову пришлось, а книжку я в библиотеке нашел, "Лейли и Менджун", всю ночь сидел читал, про тебя думал.

- Вот ты какой, Ветер-ака! И много у тебя на каждой станции подружек? - Лейла ущипнула меня за локоть.

- Ну, ты скажешь, блин… Сейчас, подожди, вот еще, пока не забыл:

  "Два глаза - два могучих колдуна.

  Им сила чародейная дана.

  О, дремой осененные глаза!

  Истомой опьяненные глаза!"*

- Даже так? Смотри, привыкну ведь, потом будешь учить всего Навои и мне рассказывать.

- Богиня, я к твоим ногам положу всю вселенную, - я поднял девушку на руки и закружил ее в танце…

- Для начала, Ветер, поставь девушку на место. А потом доставь меня до дрезины, мне надо на станцию "Хамид Олимжон", за лекарствами, не проводишь меня?

- Куда я денусь с подводной лодки, любимая?

  Через полчаса, сидя в мотодрезине, Лейла внимательно на меня посмотрела: