Татьяна Лопухина. Итальянские воспоминания русской аристократки

Известно, что она в 1923 г. записалась во флорентийскую библиотеку Вьёссё: в действительности, это было нечто большее, чем библиотека — некий литературный клуб, куда стекались местные интеллектуальные силы и куда приходили просвещенные гости тосканской столицы (ее благодарным посетителем в 1860-е гг. был Ф. М. Достоевский). Основанная швейцарским меценатом, имя которого она стала носить, библиотека получала — и получает — периодику со всего мира и сама выпускает альманахи, устраивает выставки. Можно смело предположить, что многие интересные знакомства Татьяны завязались именно в стенах библиотеки Вьёссё.

Живет она в Сеттиньяно, тихом северо-восточном предместье Флоренции, включенном ныне в городскую черту. Удаленность от центра она компенсирует перепиской. Некоторые ее письма попали в архивы. Так, познакомившись по работе в Военно-географическом институте с одним из ведущих итальянских географов XX столетия, профессором Джотто Даинелли (1878–1968), она завязала с ним корреспонденцию: письма к Даинелли от Лопухиной сохранились в архиве Итальянского Географического общества. Среди ее друзей-интеллектуалов следует назвать и писателя Джованни Папинни (1881–1956): остались ее письма к нему, отправленные из Сеттиньяно, а также из Латерины, поместья Бутурлиных под Ареццо, где часто гостила Татьяна.

Татьяна, которую все знакомые называют ее семейным именем — Трокка, чувствует призвание к литературе: кроме дневника, она пишет стихи, в некотором смысле продолжая семейную традицию вслед за отцом, редчайший сборник стихов которого обрела Елена Скаммакка дель Мурго. Но, в отличие от Ивана Лопухина, дочь пишет на французском — языке европейской аристократии, подписываясь как Trocca Lopoukhine.

Существовало и интересное сотрудничество отца и дочери: в венецианском Фонде меломанов Уго и Ольги Леви сохранились партитуры романсов, сочиненных Иваном на французские тексты Татьяны-Трокки.

В 1930-е гг. она переходит на язык ее второй родины и пишет стихи по-итальянски. Все в том же аристократическом духе, как это было принято в ее среде, она вовсе не беспокоится о «продвижении» своего творчества — стихи создаются для самой себя, для родных, для своего круга.

Для избранной публики во Флоренции выходит в 1924 г. первый сборник ее стихов: Poèms dans un ton majeur [ «Стихи в мажорном тоне»], а спустя три года, в 1927 г. — следующий сборник: Chansons cueillies sur les routes et autres poemes, 1923–1926 [ «Песни, собранные на дорогах, и другие стихи»]. И, наконец, в конце 1930-х гг. она собирает итальянский сборник: Canzoni per l'Italia [ «Песни к Италии»] — в машинописной форме, которую можно назвать «самиздатом». Татьяна теперь посвящает стихи в первую очередь тосканским местам, которые полюбила: это Болгери (где, судя по всему, она гостила у баронесс фон Врангель), Сан-Кашано, Роккетте, Марина-ди-Гроссето и т. д. Известен один экземпляр этого сборника с дарственной надписью, сделанной на Рождество 1943 г.: A Beppino — cui devo la mia cittadinanza [ «Беппино — которому я обязана своим гражданством»]. Кто этот флорентиец Джузеппе, который помог Татьяне получить итальянский паспорт, мы пока не знаем.

Судя по этим сведениям и даже по ее запискам, Татьяна-Трокка, не покидая русскую среду (ее лучшие друзья — Бутурлины, в том числе юная подруга Лиза Бутурлина [1926–2005]), все-таки не принимает большого участия в русской жизни во Флоренции, хотя в то время в этом городе, к примеру, действует ассоциация «Русская колония в Тоскане», которая устраивает чтения, празднества и прочее. Кипят страсти в русской православной общине, где часто меняются священники и старосты, но она от них — в стороне. Думается, что рафинированной молодой женщине было интереснее найти свое место в итальянской культуре, нежели замыкаться в обществе ностальгирующих эмигрантов.

Вторая мировая война вновь меняет географию ее жизни. Она уезжает в итальянскую глубинку вслед за сестрой Маргаритой (ей также уделено много внимания в мемуарах) и живет в городке Азоло, на севере-востоке страны. О последнем периоде биографии одинокой «белой» русской мы знаем совсем мало.

Флорентийская русистка Джузеппина Ларокка обнаружила редкое свидетельство о том этапе биографии Татьяны-Трокки, опубликованное литератором Джорджо Торелли в журнале Epoca в сентябре 1973 г.: