Татьяна Москвина Смерть- это все мужчины

Она-А у тебя нет ощущения, что всё это сбывается? Не кажется, будто что-то неладно у нас с мужчинами? Пятьдесят шесть лет - среднестатистический возраст для смерти. С чего бы это, а? Конечно, исторический фон, реформы, перемена строя, конец империи, всё на нервах, кто спорит. А всё-таки ни большой войны нет, ни революции, ни голода. И вот помирает мужичок, и как начнёшь разбирать и расспрашивать - обязательно там что-нибудь: брошенные жёны, обиженные любовницы, незаконные дети, разбитые сердца, всегда что-то есть! Ты не знаешь, не понимаешь, что это за энергия - энергия женской обиды, настоящей, коренной, вот оттуда, где ты сейчас был, это же хуже ядерного распада.

Он - Вот я что-то обратно хочу, где я был... кажется, там меня ждут.

Она-Там тебя ждут всегда, можешь не сомневаться. Ты только скажи, что мне делать с Кова-ленским, как вернуть эту злую волну, которую я послала, обратно.

Он - Отсюда послала? Да, плохи дела твоего бывшего супруга. Горячая какая...

Она -Тихонечко сначала. Не спеши... Так что делать?

Он - Не знаю, ей-Богу. Ну в церковь сходи, помолись за его здоровье. А по мне, хоть бы он и окочурился, твой муженёк, потеря невелика, всё, Аль, как хочешь, я на посторонние темы больше не разговариваю.

Она- Правильно, молчим и поём, как лягушки. Славим Всевышнего.

9

Уснуть нам в эту ночь так и не удалось, да мы и не пытались. К утру привели себя в порядок, оделись, прибрали на кухне и решили выпить чайку напоследок. Было ощущение, что мы уже изрядно прожили вместе. Мысль о скором возвращении домой, нараставшая в умах, сообщала нашим движениям некую драматическую трепетность. Мы говорили приглушённо, осторожно и воодушевлённо, как соучастники удачного преступления, заметающие следы.

– Не понимаю, что ты будешь врать, когда вернёшься. Улик вроде нет - я на похороны шла, так духов не потребляла. Волосы проверь, у меня русые, длинные, ещё обнаружат.

– А какие ты любишь духи? У тебя когда день рождения, кстати?

– Подарить хочешь? Не надо, дорого выйдет. Я всякие «шанельки» люблю, пятую, девятнадцатую.. . А родилась я, милый, двенадцатого апреля, в день Советской космонавтики. - Овен, значит.

– Овен безнадёжный, рогатый, упрямый, страстный...

– А я тупой Телец, первого мая родился, представляешь?

– Почему тупой, Тельцы хорошие мужчины - реальные... Первого мая, в день Солидарности трудящихся... Да, ты сегодня потрудился. - На славу?

– На славу, товарищ Фирсов. Благодарность вам от женской России приказом по армии, с занесением в трудовую книжку..

Спасибо, мастерская. Спасибо, художник Ивлев. Оставляю здесь своё сердце. Мы шли к метро по спящему городу.

– Слушай, Андрюша, давай завтра уедем? А то нас замучают, поймают и запрут. Влюблённые всегда уезжают. Поедем на один день только, подальше. .. например, в Энск. Ты был в Энске? - Вроде нет.

– Это маленький приморский город, часа два ехать на поезде. Там тихо, и нас никто не тронет. У меня есть знакомая администраторша в гостинице «Дружба», я закажу номер. Побудем вдвоём, а то я не могу так взять - и всё, разошлись, сдали в архив, до новых встреч. Посмотрим на северное море, зазябнем на берегу, вернёмся в номер целоваться. А? Хорошо я придумала, да? Уедем?

– Давай я твой номер запишу, у меня нет, кстати. Так, получено двадцать восемь сообщений. Могу себе представить, каких и от кого. Я бы уехал, Аль, но обстановка пока неизвестна. Я позвоню тебе утром.

– Дико хочется уехать. Я прошу тебя. Давай я поеду на поезде, а ты приезжай позже. Энск, гостиница «Дружба». Я тебя подожду. Я не могу сейчас обратно, в прежнюю жизнь. Ещё немного побудем вместе, а там будь что будет...

Мы стояли в вестибюле метро, нам была нужна одна и та же ветка, но ему сразу налево, а мне вверх по переходу. Он смотрел на меня не отрываясь. - Скажи что-нибудь. Он поцеловал меня жадно и отчаянно.

– Будем считать, что сказал? Давай я тебя провожу.

Я кивнула. Он посадил меня в пустой поезд и помахал рукой.

Дома меня ожидала занятная картина: на диване спала крошка Эми, а рядом, на надувном матрасе - Егор. Анализировать это я никак не могла. Разделась, двинула крошку в плечо, чудом вспомнив про её оперированные бока (а, чёрт! Её ж выписали, а я забыла!), кое-как примостилась, благо раскладная постель была довольно широка, и провалилась в никуда.

ШЕСТЬ - СУББОТА 1

– Шури-и-ик... - стонала крошка, вынимая меня из блаженного сна. - Шу-у-ри-ик, честное слово, ничего не было! Чем хочешь клянусь!

– Крошка, не клянись ничем. Иль поклянись изменчивой луной... Что ты меня мучаешь?

– Я тебе звонила, телефон отключён, а мне куда? Я сидела на подоконничке, там, на лестнице, часа три, приходит твой Егор. Мы тебя ждали-ждали, ну, выпили немножко, он матрас надул и лёг, и никаких движений насчёт этого не бьшо... Я сказала ему, что ты бабушку хоронишь, он так удивился, говорит: вот, Санька мне никогда ничего... А я ему сказала, что ты не хочешь обременять его своими проблемами, а он сказал, что это хорошо, но до какой-то степени, а потом уже очень странно.